Девятая

Агата пихнула ногой дверь, ворвалась внутрь. Это было помещение электрощитовой — на стене поблекшей краской нарисован знак молнии. Словно истуканы повсюду стояли старые шкафы с торчащими проводами. Тепловой след провел Агату вглубь. На скамейке, прижавшись к стене, сидела девушка в тонкой ночнушке.

— Подними руки, встань.

Девушка повиновалась. В кромешной темноте она не могла видеть девятую, но Агата хорошо разглядела у девушки большой живот. Поздний срок.

— Где остальные…

Агата не успела договорить, как вдруг силуэты щитков ожили и набросились на нее. Удары посыпались со всех сторон. Пистолет выбили из руки.

Агата била в ответ, попадала в металл. Слышала возгласы боли, но нападавших было слишком много. Лавина ударов сбила ее с ног. В отчаянии Агата нащупала бионической рукой чью-то ногу, раздавила мягкие ткани, сломала кость. Нападавший заорал. Крик многократно отражался от бетонных стен.

Мощный удар по лицу отправил ее в короткий нокдаун.

Изображение с глазного протеза пропало. Агата оказалась в полной темноте. Беспомощно махая руками и пригибая голову от беспорядочных ударов, она поняла, что умирает.

* * *

Очнувшись, Агата попыталась пошевелиться, но руки и ноги были скованы цепями. В лицо бил яркий свет от ламп на потолке. Где-то рядом шумели многочисленные голоса. Сквозь туман проявлялись человеческие силуэты — десятки женщин. Беременные.

— Спасайтесь! — прохрипела Агата.

Лицевые мышцы с трудом выполняли ее волю. Губы заплыли, десны купались в крови.

— Вы слышите… Репродуктор… Аборт…

Женщины молча смотрели на Агату, словно на зверька из зоопарка.

— Вы умрете!

— Не умрут, — ответил мужской голос.

Женщины расступились. Через живой коридор, словно полководец, вышел Маркус Давыдов.

— Ублюдок! Я тебя убью.

Агата рванула цепи бионической рукой. Ничего не произошло. Почему рука не двигается? Вскоре стало ясно — бионического протеза нет. Вместо него шевелится только культя.

Агата сделала еще одну отчаянную попытку вырваться из пут. Бесполезно. Словно дичь, подвешенная на вертеле. Без бионической руки и глазного импланта она беспомощна. Больше не девятая. Грязная калека.

— Прости, что мои люди поступили так с тобой. Это была единственная возможность взять тебя живой.

— Зачем?

Давыдов подошел к ней вплотную. Агата разглядела его лицо — осунувшееся, уставшее. Глаза его заволокли слезы, дрожала нижняя челюсть.

Он прикоснулся к ее лицу. Агата отдернула голову.

— Я так давно ждал этого дня.

Слезы покатились по его щекам. Многие женщины за его спиной тоже плакали.

— Что тебе надо? — не понимала Агата.

— Твою маму звали Мария. Она была очень красивой. Ты похожа на нее.

— Нет, — выпалила Агата сквозь зубы.

— Она хотела дочку, а я мечтал о мальчике. Классическая история, не правда ли?

— Молчи…

— Когда она забеременела, я испугался. Анализы показывали, что она больна. Я умолял ее сделать аборт, говорил, что она не выживет. Она ответила: «Если моей смертью, я подарю ребенку жизнь — так тому и быть».

— Заткнись! — заорала Агата. — Мой отец мертв!

— Я помню, как держал тебя на руках. Помню твой первый крик.

Агата дрожала, словно через нее пропускали тысячи вольт электричества.

— Это ложь! — произнесла она сквозь зубы. — Он всем вам врет! Вы умрете. Ваши дети родятся грязными. Бегите в Репродуктор пока не поздно! Спасайте свои жизни!

В толпе появились дети. Их было так много, что Агата не успевала считать.

— Это мой первый сын, — сказала одна из беременных, обнимая мальчика лет пяти.

— А это мои дочки, — сказала другая.

— Это мои сыновья — близнецы.

Дети выглядели абсолютно здоровыми.

— Не может быть.

— Родовую чуму можно победить, но чуму ментальную, — Давыдов приложил палец к виску. — Намного сложнее.

— Как это возможно?

— Благодаря таким, как ты, Агата. Забирая органы, чума дала вам взамен много больше, чем обычным детям. Вы умнее, сильнее, в ваших венах течет кровь способная исцелять.

— Ты убивал тех детей.

— Это ложь. Я вывозил их в безопасное место. Их отправили бы в интернаты, где сделали бы из них зверей. Тебе ли не знать.

Он снова прикоснулся к ее щеке. На этот раз Агата не шелохнулась.

— Я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять. Прости меня.

Прозвучал приглушенный хлопок. Громогласное эхо и вибрация прокатились по бетонным перекрытиям бункера.

Маркус задрал голову.

Раздался металлический лязг, похожий на хруст сминаемой консервной банки.

— Вторжение! — крикнул кто-то. — Они вскрыли гермодверь.

— Все в укрытие! — скомандовал Давыдов.

Женщины в панике похватали детей, побежали к выходу. Маркус освободил Агату.

— Наверное, на тебе была метка.

— Это невозможно.

Маркус взял со столика глазной имплант Агаты, пригляделся к нему. В следующее мгновение произошел взрыв.

Агату обожгло горячей волной, отбросило на метр. Очухавшись, она увидела на полу окровавленного Маркуса. Подбежала к нему. Он был еще жив.

— Выведи их, — он схватил ее за руку, кровь лилась изо рта.

— Я тебя вытащу.

Он улыбнулся, погладил ее по руке. Его зрачки медленно каменели.

Агата обняла умирающего отца и разрыдалась.

* * *