Девятнадцать минут

Когда Джордан МакАфи вызвал ее в зал, случилось нечто очень странное. Она вошла в сопровождении судебного пристава, но вместо того, чтобы направиться к небольшому деревянному балкончику, за которым сидят свидетели, ее тело само собой двинулось в другом направлении. Диана Левен раньше самой Лейси поняла, куда та идет, и встала, чтобы запротестовать, но потом передумала. Лейси шагала быстро, руки висели вдоль тела. Она остановилась перед столом защиты. Она опустилась на колени рядом с Питером, чтобы в поле ее зрения оставалось только его лицо. А потом протянула левую руку и прикоснулась к его лицу.

Его кожа была все еще гладкая, как у младенца, теплая на ощупь. Ее ладонь обняла его щеку, а его ресницы гладили ее большой палец. Она каждую неделю навещала своего сына в тюрьме, но между ними всегда была разделительная черта. И то, что она могла почувствовать его своей кожей, живого и настоящего, было чем-то вроде подарка, который время от времени придется доставать из коробки, осторожно держат в руках, любоваться им, чтобы не забыть, что он все еще у тебя есть. Лейси вспомнила мгновение, когда Питера впервые дали ей в руки, все еще скользкого от первородной смазки и крови. Его беззащитный ротик округлился в первом крике, его ручки и ножки разметались в неожиданно огромном пространстве. Наклонившись вперед, она сделала то же самое, что сделала когда впервые увидела своего сына: закрыла глаза, помолилась и поцеловала его в лоб.

Судебный пристав коснулся ее плеча.

– Мэм, – начал он.

Лейси дернула плечом, сбрасывая его руку, и встала. Она подошла к месту свидетеля, открыла дверцу и села.

Джордан МакАфи подошел к ней с упаковкой салфеток в руках. Он повернулся спиной к присяжным, чтобы они не видели, как он говорит.

– Вы в порядке? – шепотом спросил он.

Лейси кивнула, повернулась к Питеру и нацепила улыбку, словно принесла жертву.

– Назовите, пожалуйста, свое имя для протокола, – попросил Джордан.

– Лейси Хьютон.

– Где вы живете?

– 1616 Гольденрод-лейн, Стерлинг, Нью Гемпшир.

– Кто живет с вами?

– Мой муж, Льюис, – сказала Лейси. – И мой сын, Питер.

– У вас есть еще дети, миссис Хьютон?

– У меня был сын, Джозеф, но он погиб по вине пьяного водителя в прошлом году.

– Расскажите нам, пожалуйста, – сказал Джордан, – когда вы впервые услышали о том, что случилось в школе Стерлинг Хай шестого марта.

– В тот день я была на ночной смене в больнице. Я акушер. Приняв роды в то утро, я вошла в ординаторскую, где все столпились возле радио. Сообщили, что в школе произошел взрыв.

– Что вы сделали, когда это услышали?

– Я попросила, чтобы кто-то меня подменил, и поехала в школу. Я должна была убедиться, что с Питером все в порядке.

– Как Питер обычно добирался в школу?

– На машине, – сказала Лейси. – У него есть машина.

Миссис Хьютон, расскажите мне о ваших отношениях с Питером.

Лейси улыбнулась.

– Он мой ребенок. У меня было два сына, но Питер всегда был более спокойным и ранимым. Ему всегда требовалось немного больше поддержки.

– Ваши с ним отношения можно назвать близкими, когда он вырос?

– Конечно.

– Какие у Питера были отношения с его братом?

– Нормальные…

– А с отцом?

Лейси замолчала. Она чувствовала присутствие Льюиса в зале суда так же явно, как если бы он стоял рядом, и вспомнила, как он шел под дождем по кладбищу.

– Думаю, что Льюис был больше привязан к Джойи, а у меня было больше общего с Питером.

– Питер когда-нибудь рассказывал вам о проблемах, которые были у него с другими детьми?

– Да.

– Протестую, – сказала прокурор. – Показания с чужих слов.

– На этот раз я отклоняю протест, – ответил судья. – Но вы, мистер МакАфи, следите, пожалуйста, за своими вопросами.

Джордан опять повернулся к ней.

– Почему, как вы думаете, у Питера были проблемы с другими детьми?

– Его дразнили, потому что он был не такой, как они. Он не был спортивным мальчиком. Он не любил играть в казаки-разбойники. Он был артистичным, творческим, мечтателем, и из-за этого ребята смеялись над ним.

– Что делали вы?

– Я пыталась сделать его более жестким, – призналась Лейси. Произнося эти слова, она обращалась к Питеру и надеялась, что он услышит ее извинения. – Что делает любая мать, когда видит, что ее ребенка дразнят? Я говорила Питеру, что люблю его, что те ребята ничего не понимают. Я говорила ему, что он удивительный, сострадательный, добрый и умный, такой, какими хотят быть все взрослые. я понимала, что те качества, за которые его дразнят в пять лет, станут его достоинствами в тридцать пять… но я не могла сделать его взрослым в один момент. Невозможно ускорить жизнь своего ребенка, как бы сильно этого не хотелось.

– Когда Питер перешел в старшую школу, миссис Хьютон? – Осенью 2004 года.

– Там Питера тоже дразнили?

– Еще больше, чем раньше, – сказала Лейси. – Я даже попросила его брата присмотреть за ним.

Джордан подошел к ней ближе.

– Расскажите мне о Джойи.

– Джойи все любили. Он был умным и отличным спортсменом. Он находил общий язык со взрослыми так же легко, как и с ровесниками. Он… ну, он был одним из лучших в этой школе.

– Вы, должно быть, очень им гордились?