Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Мелькор, переступив порог, быстро огляделся и аккуратно уложил Аллора на стоящую в углу кровать.

– Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома! – елейно произнес недомайа.

Эльдин, усмехаясь, присела в изящном реверансе, указав гостям на стулья.

Мелькор, расположившись в кресле у кровати, с интересом продолжал разглядывать обстановку.

– А у вас мило, – заметил он и рассмеялся. – Нет, право, забавно вновь оказаться здесь, да еще при таких обстоятельствах.

– Ничего, поживете у нас, а потом ты что-нибудь получше придумаешь, – беспечно махнула рукой Эльдин.

– Ну не знаю: я в Валиноре никогда себе дом не строил. Да, собственно, почти и не жил. А буду ли – это еще вопрос.

– Посмотрим. Пока – отдыхайте. Я после позабочусь о постели.

– Так мы им предоставим нашу, а себе возьмем вон тот матрас, – подал голос Аллор.

Мелькор сердито замахал на него руками:

– И не думай! Уж как-нибудь. Все лучше, чем за Гранью.

– Ну-у если так сравнивать… – рассмеялась Эльдин, подсев к Аллору на край кровати. – Как ты? – спросила она, поправляя подушку.

– Вполне приемлемо. Так что, я полагаю, мы сейчас выпьем и обдумаем, что и как делать в ближайшее время.

Курумо достал с верхней полки пузатую бутыль неправильной формы и налил темного вина в подставленные Эльдин бокалы.

– За странности! – произнес Мелькор и залпом выпил. Потом склонился к недомайа, проверил перевязку. Нахмурившись, заявил:

– Дня два придется провести в постели.

– Отчего бы и нет? – ухмыльнулся Аллор, обнимая здоровой рукой успевшую устроиться у него под боком Эльдин. – А собственно, зачем такая осторожность – я же вроде майа? А это, – он покосился на раны, – недоразумение.

– Ты сам – недоразумение! Ты же живой.

– Ну вот, только стал майа и уже успел Ардой обрасти. Так нечестно, – капризно скривил губы нуменорец.

– Но это же прекрасно – жить. Чувствовать по-настоящему. Боль – это плата, но в жизни есть столько хорошего…

– То-то радости, – протянул Аллор. – Извини, я вообще плохо понимаю, наверное, что такое – жить. Мыслю, себя помню – значит живу. А остальное не столь существенно.

Эльдин согласно кивнула.

– Но ведь все воспринимается по-другому! Не чувствуешь холода – не узнаешь радости тепла…

– Возможно. Я, скорее всего, просто запутался во всех этих переменах существования. Хотя, пожалуй, никогда не относился серьезно к реальности, данной нам в ощущениях.

– Вот ты вечно по грани и ходишь, – подал голос Гортхауэр. – Жил, жизни не ценя, а лишился этой самой жизни, так возмутился…

– Меня возмущало исключительно то, что ты можешь при желании меня морским узлом завязать, а я и вякнуть не сумею. Если бы тебе был нужен друг, а не слуга, я бы не сильно сокрушался из-за отсутствия плоти, получив в обмен бессмертие сознания.

– Вот, слышишь? – покосился Гортхауэр на Мелькора. Тот пожал плечами, глядя на недомайар. Потом как-то неуверенно спросил:

– А любовь?

– А что – любовь? – усмехнулась Эльдии. – Для нее разницы нет – жив ты или «существуешь».

– Ну и была бы призраком, что же ты? – не выдержал Гортхауэр.

– Чтобы при случае служить инструментом воздействия на Аллора? Спасибо. – Майэ сердито выпятила нижнюю губу.

Мелькор поморщился – опять его ученик скандалит с его другом. Тут чуть тронь, искры сыплются. Недомайа коротко взглянул на него:

– Не обращай внимания. Чем со мной возиться, отдохнул бы сам – тебе сила может еще очень пригодиться.

– Это правда, – поддержала его Эльдии. – И оставим приятные воспоминания на потом. Лучше обдумаем, что происходит и что можно сделать.

– А что мы сделаем? – отозвался из угла Курумо. – Остается выжидать.

– Чего – выжидать? – мрачно повернулся к нему Гортхауэр.

– Чтобы положение дел прояснилось.

– Да куда яснее?! – взорвался черный майа. – Бежать отсюда надо при первой же возможности, пока Манвэ еще что-нибудь не придумал.

– И далеко ты убежишь от него, если он что-то надумает?

– Неужели не сможем прорваться обратно в Эндорэ? А Арда велика…

– В Первую эпоху это очень помогло… – процедил Курумо.

Мелькор опустил голову, вертя в пальцах кисть, случайно забытую на столе.

– А если сидеть там тихо-тихо? – продолжал Гортхауэр.

– При чем тут это, если Единый, похоже, не может видеть меня не на цепи? – фыркнул Вала. – А вообще-то вполне во вражеском духе: бежать, пока они с Манвэ разбираются, – и пусть Манвэ объясняет, почему вместо вечного изгнания он отпустил бунтовщика без каких-либо условий и что это не побег, а просто прогулка…

– Пускай, уж он-то что угодно кому угодно объяснит, – проворчал черный майа.

– Не знаю, сможет ли он объяснить все это Творцу – то есть захочет ли Творец его понять…

– Ну и что ему будет? Он же любимчик Эру – Его воля на Арде.

Мелькор мрачно усмехнулся.

– Вот именно, – сказал он. – Что ему будет… Знаешь, как Эру карает ослушников?

Гортхауэр пожал плечами, Курумо насторожился.