Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

— Благодарю вас за присутствие и объявляю Круг завершенным. Все могут быть свободны.

Народ поспешно начал расходиться, по какому-то смутному предчувствию полагая лучшим покинуть Маханаксар, и поскорее.

Ульмо приблизился к престолу Манвэ. Тот спокойно посмотрел ему в глаза.

— Ты уверен? — проговорил Повелитель Вод.

— Как всегда, — ровно ответил Повелитель Ветров.

— Ну что же, если так… — Ульмо взглянул на Мелькора, стоящего рядом. — Я надеюсь и верю, что ты знаешь, что делаешь.

Манвэ кивнул. Помолчав, сказал:

— Если хочешь, приходи в Ильмарин — хоть сейчас Или лучше к вечеру. Побеседуем — хорошо?

— Обязательно приду. — Развернувшись плавным и сильным, как волна, движением, Ульмо направился в сторону моря.

Манвэ решительно встал. Пора было идти. Трудно сказать, что задумал Единый, а публика, спустившись с холма, не спешила расходиться, поглядывая в их с Вардой сторону и косясь на Мелькора.

Орлы уже с легким нетерпением переминались с лапы па лапу, и «ильмаринцы» направились к ним. Мелькор, сочтя это наконец-то уместным, распахнул свои крылья, чуть не задохнувшись от почти забытого чувства близкого полета. Ветер мягко коснулся их, и Вала понял, что сможет взлететь. Манвэ направился к своему орлу. Варда дотронулась до его руки:

— Как ты?

— Пока все хорошо. Но надо выбираться отсюда.

— Ты прав, все-таки как-то неспокойно. Если что, я рядом. — Она поцеловала его в висок, он пожал ей руку и вскочил на спину птицы.

Аллор подошел поближе.

— Можно мы тоже зайдем? — поинтересовался он. Манвэ кивнул, улыбнувшись краем губ:

— Заходите. До встречи в Ильмарпн.

Он погладил орла и вместе со своим ближайшим окружением, включающим сейчас и Мелькора с Гортхауэром, взмыл в воздух.

Внезапно ему показалось, что свет раскололся на острые слепящие лезвия, а солнце, сжавшись в огненную иглу, пронзило глаза, ослепив безумной болью. Словно серые стальные щупальца впились в тело, скрутив и смяв, как бумажную фигурку, и он полетел вниз, не в силах удержаться, безвольно соскользнув с орлиной спины…

«Тебя предупреждали…» — слова, прозвучавшие в голове, раскаленным клеймом выжигали остатки меркнущего сознания…

Хотя все и следили с неослабным вниманием за Владыкой, все произошло неожиданно — и страшно. Летевшие совсем рядом Варда и Мелькор успели заметить, как Манвэ каким-то ломким, беспомощным жестом поднес руку к глазам, по телу прошла судорога, и, бессильно откинувшись навзничь, он начал падать, бесшумно, как лист, сорвавшийся с ветки.

Орел, сделав крутой разворот, попытался поймать Владыку, остальные тоже ринулись к нему, пытаясь задержать падение. Мелькор резко бросился вниз, но успел лишь подставить крыло. Безвольное тело было почти невесомым, но удар оказался ощутим. Перед глазами заплясали колючие искорки, а голова противно закружилась. Собрав силы, он бросился к Манвэ, чье падение черное крыло смягчило лишь отчасти.

Варда и майар тоже уже соскочили со своих птиц, а со стороны холма бежали недомайар, Ульмо и Феантури с Тулкасом.

Повелитель Арды лежал, запрокинув голову. Корона, свалившаяся при падении, валялась неподалеку, разметавшиеся темно-золотые пряди наполовину скрыли бледное до прозрачности лицо с истончившимися чертами. Широко, чуть ли не на пол-лица распахнутые глаза казались черными из-за огромных зрачков, подобных провалам в пустоту.

Мелькор осторожно отвел волосы с лица Манвэ и положил ладонь на лоб, пытаясь дозваться…

Тот, кто был Повелителем Арды, смутно видел нечто, бывшее его обликом не одну эпоху, — тряпичная кукла, клочок мятого небесного шелка… Облик… Еще он был Повелителем Ветров, Создающим Музыку и Слагающим Песни… Кем он еще был? Безумная, пронзающая все тело боль, стиснувшая ледяными клещами виски, не давала сосредоточиться… Кем он был? Королем Мира, благословенным (кажется, его так и звали, какой бред!) вершителем Замысла… Строптивая память, не желающая распадаться окончательно в стальных тисках, хлестнула, как плетью: «…исполнителем!.. Инструментом…» — прошлое, выстроившись в цепочку ярких, пронзительных картин, вырвалось из ледяного безвременья и беззвучия, сознание боролось, не желая исчезать. Он вспомнил — поединок, пробуждение, Круг — это было, было только что… Снова оглушительная вспышка… И мягкий, сочувственный голос, прохладной водой омывающий воспаленно-бесслезные глаза и запекшиеся, словно обугленные, губы:

— Бедный мой мальчик… Тебе больно?

«Молчать, не отвечать ничего… Не забывать ничего…»

— Ну что же ты? — Теплое, искреннее недоумение….Абсолютная власть, зажатый в железном кулаке Валинор…

— Что ты делаешь? Зачем все это — прямо как маленький… Что с тобой — ты разучился различать добро и зло?

…Пустой взгляд Ауле с затаившимся на дне зрачков ужасом…

Не пошевелиться — холодные стальные прутья впиваются в грудь, пронзают насквозь, выскабливая — чуждое, недолжное.

— Ты же всегда понимал Меня… Ты же знаешь, что Мелькор принес в Арду зло; зачем ты выпустил его?

— Все было по правилам… — Каким неимоверным усилием дается каждое слово, словно колюче-раскаленным песком обжигая горло…