Девятое правило волшебника, или Огненная цепь

Он отложил в сторону книги. И «Gedengrauss», и «Теорию Оденика», обнаруженные им в тайной комнатушке. Первая книга была на верхне-д`харианском. Когда-то он изучал этот древний язык, поэтому не позволил себе тратить на нее время. Краткий просмотр показал, что книга может содержать замечательную информацию, хотя не увидел ничего, что могло бы сейчас оказаться полезным. Кроме того, он давно не практиковался в языке верхней Д`Хары. И прежде чем тратить время на перевод, стоило бы решить другие, более срочные проблемы.

Понять вторую книгу было трудно, потому что мысли его витали совершенно в другом месте. Но беглого просмотра оказалось достаточно, чтобы понять — книга действительно посвящена шкатулкам Одена. Одно это, не говоря уже о крайней опасности самих шкатулок, сказало ему, что книга представляет собой неизмеримую ценность. Но в настоящее время его проблемой были не шкатулки Одена. Его главной проблемой была Кэлен. И он отложил вторую книгу тоже.

В этой маленькой комнате, запертой щитами, были и другие книги, но сейчас у него не было ни времени, ни желания рыться в них. Он решил, что заниматься чтением, вместо того, чтобы понять, что происходит на самом деле — только пустая трата времени. Необходимо было обдумать всю проблему целиком, вместо того, чтобы выхватывать по одному разные мелкие кусочки головоломки

Независимо от причины исчезновения Кэлен, все началось именно в то утро, когда его ранили. Накануне вечером, когда Ричард укладывался на свое одеяло, Кэлен была рядом. Он был уверен, что была. Он не забыл, как обнимал ее. Он помнил ее поцелуй, ее улыбку в темноте. Это вовсе не фантазии.

Никто ему не верит, но Кэлен он не выдумал.

Эту часть проблемы он тоже задвинул в глубину сознания. Его больше не заботило, верят ему другие или нет. Их недоверие только отвлекало его внимание от сущности проблемы.

И при этом, он не мог позволить себе сдаться, не мог допустить мысли, что другие могут оказаться правыми, и он всего лишь придумал красивую историю. Это тоже отвлекало от главного. Он напомнил себе об очень реальном свидетельстве — о ее следах.

Разумеется, невозможно за один раз объяснить другим то, что изучал долгие годы; невозможно заставить их понять все значение того, что открылось ему при виде тех следов. Но он точно знал, что эти следы означали, он прекрасно умел понимать их язык. Другие, конечно, не понимали ничего, но не он, Ричард. Следы Кэлен были скрыты, несомненно, это сделано при помощи магии. Земля в лесу была слишком ровной, слишком нетронутой. Искусственно нетронутой. Но, что более важно, он обнаружил камень, сдвинутый с места. И камень этот давал ему понять, что он прав. Явно подтверждал, что происходящее — вовсе не игра его воображения.

Ему необходимо было обдумать то, что случилось с Кэлен, и что означало ее похищение. Кто бы ни сделал это, он обладал даром — теперь Ричард знал точно. Это подтверждал и тот способ, которым были спрятаны их следы. Такой вывод значительно сужал список возможных врагов, ответственных за случившееся. Это должен быть кто-то, обладающий даром, которого послал Джегань.

Ричард не забыл, как проснулся тем утром лежа на боку. Он не забыл, как трудно было открыть глаза хотя бы на краткий миг, какой тяжелой была голова. Почему? Если бы дело касалось кого-то другого, он сказал бы, что человек никак не может проснуться после тяжкого похмелья. Но это состояние было еще более тяжелым, состояние неодолимой сонливости.

Где-то в отдаленном уголке сознания, практически на самом краю понимания сохранилось воспоминание о том, что он увидел в предрассветной тьме, когда пытался полностью проснуться. И теперь он все свои усилия, все внимание сосредоточил на том смутном воспоминании, полностью сконцентрировался на нем.

Он помнил, как двигались темные ветви деревьев, будто под порывами ветра.

Но тем утром ветра не было. Это подтверждали все, с кем он говорил. Да и сам Ричард отлично помнил, что воздух был неподвижный, будто мертвый. Однако темные ветви шевелились.

Это казалось противоречием.

Но ведь Зедд говорил, что в соответствии с Девятым Правилом Волшебника, противоречия не могут существовать. Если что-то вступает в противоречие с другими фактами, значит его существование невозможно. Это — непреложный закон жизни. Событие не может существовать, если оно противоречит действительности.

Ветви деревьев не могли двигаться сами собой, и в ту ночь не было ветра, чтобы заставить их двигаться.

Это значит, что он рассматривал проблему неправильно. Его всегда удивляло, что ветви могли двигаться от ветра, когда никакого ветра не было. Факт остается фактом — это невозможно. Значит, был кто-то, кто заставил их двигаться.

Шагая по небольшой комнате, Ричард резко остановился.

Или возможно, двигались вовсе не ветви дерева.

Он заметил, что движется что-то темное, и потому предположил, что это были ветви. Но возможно, это было что-то другое.

Осознав, что это может значить, Ричард задохнулся от внезапной мысли.

Он понял.