Девятое зеркало (СИ)

Прежде чем коснуться шипов венца, пальцы касаются волос Акара, и я резко втягиваю воздух. Его волосы гладкие и жесткие, черные и блестят обсидианом. Холод стали, из которой переплетен венец, поражает. Я ощущаю волшебство Зазеркалья в каждом изгибе шипов. Мощь этой магии так неоспорима, что я отдергиваю руку и с изумлением встречаюсь взглядом с Акаром.

– Он заколдован.

– Это хотя бы не рога, – шепчет горный дух. – Она не посмела задеть мою гордость сильнее.

Теперь я понимаю, какая ненависть сжигает его. Я вижу ее отголоски в его глазах.

– Что делает эта магия?

– Лишает воли. Не стоит забывать, что я лишь раб богини.

Возможно, Эмора боялась его? Собственное ее творение оказалось слишком сильным, своевольным и жестоким?

Он качнулся вперед, поддел пальцами цепочку у меня на шее и приподнял кулон.

– Как долго она с тобой?

– Кто? – я похолодела от ужаса.

– Эта душа.

Все обмерло у меня внутри.

Наши с Акаром взгляды пересеклись. Он очень много знал о Меясе, о наших обычаях.

– С тех пор, как мне исполнилось восемь.

– Сейчас она довольно сильна и это опасно для тебя, ты знаешь это?

– Да, но как ты… откуда?

– Каждая душа – это часть магической стороны этого мира. Эта провела здесь не одну сотню лет, – и всматриваясь в сердцевину кулона. – Она боится меня?

– Да, – усмехнулась я, нервно касаясь щеки. – Еще спрашиваешь? Возможно, именно ты и убил ее, когда она еще была человеком.

– Какой странный упрек.

Я вдруг понимаю, что мы стоим друг напротив друга слишком близко, и лишь терпение Акара отделяет нас от трагедии. Отодвигаюсь от него, делая шаг назад, и на его губах снова играет усмешка.

– У нас ничего не получится, Акар, – пытаюсь втолковать ему. – Ты ничего обо мне не знаешь. Есть кое-что… гм, страшное.

– Да? И что же это страшное? – спрашивает он насмешливо. – Поверь, я не испугаюсь.

– Я – прислуга. Старшая горничная. И я выросла в приюте.

Пожалуй, это вообще не интересовало Акара, потому что он рассмеялся.

– Ты действительно думала, что мне не все-равно?

– А еще меня отправили сюда силком.

– Неужели ты так плохо себя вела?

Он совершенно не серьезен, и мне хочется задеть его гордость:

– Не хуже, чем ты сейчас! – и вздыхаю: – Послушай, мы такие разные. Неужели ты не видишь, что мы совершенно не подходим друг другу.

– А ты не видишь, что это не имеет для меня никакого значения?

Он упрям, но я пытаюсь уговорить, а заканчиваю простым:

– Оставь меня в покое!

– Нет.

– Акар…

– Нет, – обрывает.

– Отпусти меня!

– Никогда.

– Я для тебя всего лишь глупая человеческая дева…

– Ты для меня – все, что я хочу.

Его слова пронзают меня словно стрелы, с губ срывается ошеломленный вдох. Я нахожу в себе силы возразить:

– Но ты – вовсе не то, что хочу я.

Кажется, его глаза – и без того темные – наполняются непроницаемым густым мраком, гулким, как космос. И на дне зрачков плещется недовольство.

– Я готов многое для тебя сделать, – он ступает шаг, и мне стоит огромных усилий, чтобы не отшатнуться. – Клянусь всем, что имею, я не хочу тебя обидеть.

– Ты делаешь это постоянно.

– Я не привык к человеческим девам. К слезам, к тому, что тебе больно. Ты, проклятье, то голодна, то хочешь спать, то мерзнешь!

– А ты не умеешь любить, Акар. Ты не испытываешь никаких чувств, кроме ненависти и злости. Ты не знаешь, что находится здесь, – и я коснулась своей груди, указывая на сердце. – Это не умещается в слова. Да и нет их, этих слов, чтобы объяснить любовь.

Акар внезапно вытащил меч из ножен, обнажая потрескавшуюся алыми всполохами сталь клинка, и я отпрянула. Он резко опустил острие, ударяя о пол и извлекая искры.

– Значит, тебе так нужна эта гребанная любовь? – мрачно усмехнулся он, задумчиво глядя на лезвие клинка.

– Да.

– Хорошо, – острие впилось в пол и неприятно заскрежетало, рассекая камень вслед за движениями Акара, – если тебе это нужно – полюби меня.

Он сказал это серьезно, безо всяких шуток, и я опешила.

– Это невозможно.

– Постарайся.

Как будто это делается по желанию.

– Может быть, начать с тебя, Акар, – нахмурилась я. – Веди себя иначе.

– Как? – взглянул на меня коротко, приподнимая меч и снова вжимая в пол.

– Не пытайся никого убить, для начала. Не похищай и не принуждай меня делать то, что я не хочу.

– И когда ты полюбишь меня? Как скоро, м? Быть может, никогда?

Я молчала, и из-под меча Акара снова посыпались искры.

– Я – мужчина, Тея, – меч продолжал скрежетать о камень. – Что ты думаешь о тысячах лет, которые я провел в одиночестве? Может, я и сейчас должен блюсти целибат? Может, я должен забыть вкус твоих губ?

– Я даже не знаю тебя. Почти. Может ты… ветреный…

Меч в его руках умолк – Акар остановился и удивленно посмотрел на меня.

– Ветреный? Что это значит? – и рассмеялся. – Не вижу здесь других женщин, чтобы проверить. И разве тебе нужна моя верность?

Ну, разумеется, ничего мне от него не нужно!

Акар продолжил движение.

– Я готов подождать три дня, – произнес он, разглядывая черные борозды на камне. – Хватит тебе этого для твоей… – выругался, – любви?

– Нет.

– Договорились – три дня. Это последнее слово.

И судя по голосу – действительно последнее. Но я, уже изрядно уставшая, упорно твержу: