Девятый

— Хорошо — болезнь эта ваша неизлечима. А сами опухоли? Если бороться с непосредственной причиной смерти?

— Здравая мысль, но, увы — в вашем случае это не сработает. Опухоль, конечно, серьезно запущена, но не безнадежна. Химиотерапия, бывает, помогает и в более сложных случаях, а как крайнее средство остается операция. Ни первое, ни второе не спасет вам зрение — зрительный центр серьезно поражен. Собственно, из-за проблем с глазами вы и оказались на обследовании. Хотя полностью тут что-то гарантировать невозможно — все бывает. Возможно, зрительные функции частично сохранятся. Но даже при стопроцентно положительном результате в лучшем случае получите лишь отсрочку, причем короткую — опухоль вернется, и не одна. Синдром Торсона-Макграуэра никуда ведь не уйдет. Традиционные методы лечения подобных опухолей приводят к парадоксальному результату: врачи, покончив с одной, вскоре сталкиваются с развитием новых, причем многочисленных. Это очень удивляет — ведь до операции или окончания курса химиотерапии метастаз не наблюдалось. Собственно, так и открыли синдром Торсона-Макграуэра — по странной клинической картине у благополучно прооперированного больного.

— То есть, если эту штуку в моей голове вырежут или задушат химией, то через неделю появится десяток новых?

— Если утрированно, то да. И что хуже всего — это конец. Химиотерапией злоупотреблять нельзя — повторный курс в таком случае просто убьет больного; радиотерапия здесь тоже неуместна; прооперировать такое количество опухолей можно лишь у трупа. У нас не останется способов продолжать борьбу. Но даже если, теоретически, с ними расправятся, это ничего не даст — новообразования на последнем этапе возникают непрерывно. По сути, они поражают весь мозг, и мы не знаем, как остановить процесс. Даже имей мы дело не с мозгом а, допустим, с кишечником — все равно безнадежно. Просто в какой-то момент чуть ли не все клетки начинают перерождаться в раковые. Я опять утрирую — чтобы вам было понятнее.

— Спасибо — понял. Вы сказали традиционные методы лечения. А как насчет нетрадиционных?

— Ну… вы можете обратиться к бабкам-шептуньям; поискать великих магов всея Руси по объявлениям в газете; или съездить к каким-нибудь эскимосским шаманам, прочитав в Интернете, что они лечат все что угодно пометом белых медведей и мясом беременных тюленей. Некоторые отправляются на Филлипины, к тамошним хилерам — они опухоли голыми руками вытаскивают без наркоза.

— А помогает?

— Скажите — вы богатый человек?

— Ну… скажем так: не совсем уж бедный. Кое-что есть.

— Я вам гарантирую, что ничего они вам не оставят. Нет — не подумайте. Я на ваши капиталы не посягаю. Не потому, что вы попали ко мне не с улицы. Про врачей много плохого говорят, но поверьте — мы не такие уж злодеи.

— Вы хотите сказать: не все врачи злодеи?

— Можно и так, — легко согласился мой судья.

— Так значит, вы не рекомендуете нетрадиционные методы?

— Запретить я вам ничего не могу. Только не поможет это ничем. Так что если вы не горите желанием финансово облагодетельствовать незнакомых вам мошенников, — не связывайтесь. Вы просто отдадите им все свои деньги.

Деньги?! Да на кой они мне теперь нужны, эти деньги. Тут я пришел в себя настолько, чтобы немножко (самую малость) повысить голос:

— Значит, вы мне помочь ничем не можете, но и к конкурентам не отправляете? И что мне остается? Ехать к морю? # 1

# # 1 Речь идет о знаменитом фильме "Достучаться до небес". Один из героев, узнав от врача о том, что жить ему осталось недолго, спешит осуществить свою заветную мечту — увидеть море.

— Знаете — не самая худшая мысль.

Вот теперь я окончательно понял — будущего у меня нет. Врач не имеет права так отвечать. Он обязан бороться за меня до последнего. Господи — да они же клятву дают! А он тупо отпускает меня к морю, и даже на деньги мои не зарится. Совестно, наверное, грабить покойника.

Это конец…

В глазах потемнело, грудь сдавило нервным спазмом; удобное, самое устойчивое во вселенной кресло поплыло, накатываясь на спину. С трудом догадался поднять руку, предостерегающе помахать пальцем напрягшемуся доктору:

— Спокойно — это не приступ. Извините — просто накатило. Наконец накатило. Дошло…

— Понимаю.

Да что ты понимаешь…

— И как… как это будет происходить?

Врач чуть подумал, затем деловито приступил к подробностям:

— Приступы начнут учащаться. В конце концов, вам придется ложиться в клинику — под наблюдение. Но еще до этого я выпишу вам кое-какие лекарства. Нет, они не лечат, просто смягчают симптомы, да и помогут бороться. Это недешево обойдется, но не советую "ехать к морю" без них.

— Сколько?

— Простите, я не могу знать цены, это лучше в аптеке…

— Сколько мне осталось?! Ну?!

Доктор впервые засуетился, чуть подрастеряв свой апломб:

— Ну… если… Вы понимаете — здесь невозможно установить точный срок. Приходится использовать статистические данные, отталкиваясь от них, но при одинаковой симптоматике различия в течении болезни у разных пациентов могут быть…

— Сколько приблизительно?!

— Синдром Торсона-Макграуэра открыт недавно, и статистика по нему…

— СКОЛЬКО?!!