Девятый Аркан

За обедом мама, наконец, рассказала нам план на ближайшие дни. Завтра мы идем на праздник, а послезавтра состоится мамина с Казимиро свадьба.

— А что за праздник, бабуль? Расскажи! — стали интересоваться мои любопытные племянники.

— Праздник, детки, называется ромерия.

— Карнавал, мам, что ли? — уточнил Федя.

— Ой, карнавалы на Тенерифе — это полный улет, говорят. — И мама закатила глаза. — Я, правда, на нем еще не была, но теперь такая возможность у меня есть, да и у вас тоже. Приезжайте к нам зимой!

Я поняла, что мама полностью и окончательно влюблена не только в Казимиро, но и в эту страну.

— Это рай, — как будто услышав мои мысли, продолжала она, — Тенерифе называют еще «островом вечной весны», и это так! Какая тут природа, климат…

— Феня, а можно твою кошечку погладить? — спросил у меня старший племянник.

Фрейя Вторая, сидевшая до этого спокойно у меня на руках, сразу же зашипела, не успел мальчик и руку к ней протянуть.

— Ой, она злая, оказывается… — расстроенно сказал он. — Ба, ты про карнавал обещала рассказать, — тут же переключился он на другую тему.

— Не про карнавал, а про ромерии, это народный праздник. Я не была, но мне Казимиро рассказывал. Это такое шествие в честь Богородицы или другого святого. Завтра все улицы украсят, канарцы нарядятся в национальные костюмы, везде будет музыка, танцы, и, самое интересное, по улицам поедут повозки, запряженные быками. — Быков ведь тоже принарядят, Казимиро? — обратилась мама к жениху.

Он улыбнулся и закивал.

— На этих повозках будет вода и питье, и всех будут угощать.

— О, так там и наливать будут, это мне уже нравится, — оживился Федор.

После обеда все разошлись на отдых по своим комнатам, на улице стояла невыносимая жара.

Я прилегла на кровать, Фрейя Вторая устроилась рядом.

— Такое ощущение, что у меня дежавю, — гладя кошку, сказала я ей, — жалко, ты говорить не умеешь, рассказала бы, зачем ко мне приблудилась.

Насчет Фрейи московской я худо-бедно догадалась, а вот насчет Фрейи канарской — нет. И зачем мне для колдовства две одинаковые черные кошки, вполне достаточно одной.

Потом я взяла телефон и посмотрела, не звонил ли мне Влад. Но он не звонил. Несмотря на то что здесь было просто сказочно, я все время ждала его звонка. И чтобы не мучить себя, я просто отключила телефон и дала слово не включать его больше до конца отдыха.

На следующий день мы все дружно пошли на ромерию. Для нас, москвичей, это действительно был какой-то праздник жизни! Музыканты играли веселую музыку, канарцы в национальных костюмах пели и плясали, все это напоминаю веселую деревенскую ярмарку. Балконы домов были украшены коврами, разноцветными накидками и шалями, благодаря чему на улицах царило праздничное настроение.

Нам в прямом смысле вскружили голову солнце, веселье, канарские блюда, вино рекой, песни, танцы, огромное количество счастливых людей.

А потом пошли повозки с быками. Они были каких-то нереально огромных размеров и явно только что из салона красоты — ухоженная шерсть блестела, под кожей играли мускулы, шея и рога были украшены лентами и колокольчиками.

Мне захотелось это сфотографировать, но, вспомнив, что я без телефона, тут же об этом пожалела. Тогда я стала протискиваться в первые ряды, чтобы рассмотреть их поближе.

Мама что-то вещала мне в спину, но меня было уже не остановить. Дальше было все как всегда: меня оттеснили, пихнули, вылили целый стакан красного вина на белое платье и, в довершение всего, на меня попытался завалиться какой-то колоритно одетый мужчина, я шарахнулась от него сначала в сторону, но оттуда меня пихнули обратно, деваться было абсолютно некуда, мне пришлось принять удар на себя… он упал на меня, но я, не выдержав массы его тела, начала падать назад. Сзади меня оказалась открытая дверь и ступеньки… туда я и попала! Я была выдавлена с улицы толпой прямехонько в какую-то маленькую сувенирную лавку.

За прилавком никого не было. Пройдясь взглядом по полкам, я увидела обилие керамических изделий, ажурных салфеток и платков, резные сувенирные балкончики из канарской сосны. Отдельно висели национальные костюмы всевозможных цветов и фасонов.

И тут занавеска, что висела на двери за прилавком, качнулась, и из-за нее показалась молодая девушка. Я невольно залюбовалась ее красотой. Взгляд ее глаз завораживал, в них можно было смотреть бесконечно. Пышные, длинные черные волосы спадали по плечам и доходили до пояса. Она была не просто стройна, она походила на фарфоровую статуэтку, столько в ней было нежности и хрупкости.

— Ола! — поздоровалась она.

Я невольно расплылась в улыбке, потому что голос у нее тоже оказался какой-то волшебный.

Мне сразу захотелось у нее что-нибудь купить.

Она начала быстро говорить на незнакомом языке, и мне слабо верилось, что это был испанский.

Увидев мой растерянный взгляд, она остановилась и, выдержав небольшую паузу, перешла на английский. Его я сразу узнала, но понять смысл ее монолога не могла, только отдельные слова, которые не давали мне общей картины того, о чем она говорит.