Девятый Аркан

Мне очень захотелось искупаться. Я разделась догола и нырнула в ледяную воду. Плыла под ней столько, на сколько мне хватило набранного воздуха, и, даже когда он кончился, я еще задержалась, не разрешая себе всплыть. Вволю накупавшись, среди желто-белых кувшинок, не чувствуя холода, я вышла на берег и, не одеваясь, опять легла на траву.

«Интересно, который сейчас час? — задалась я вопросом, вернувшись из своего путешествия. — Влад наверняка проснулся и ищет меня, может, даже волнуется. Надо выкинуть яблоко Радмила и, такой чистой и обновленной, возвращаться домой».

Одеваться решительно не хотелось, мне нравилась моя нагота, нравилось ощущать на коже свои мокрые белые волосы, с которых мелкими струйками стекала вода, попадая мне между ягодиц.

Голая, я ходила по берегу и искала, что может послужить плавсредством для яблока. Мне захотелось отправить его из озера по течению в реку. Не найдя ничего подходящего, я решила сама смастерить для него плотик. Собрала веток, привела их к единому размеру, связала проволокой, моток которой попался мне под ноги. Положила на эту конструкцию яблоко и оттолкнула плотик от берега. Медленно, но уверенно он поймал течение и отправился в путь. Вслед ему я прошептала: «Выбрасываю легко, на душе светло».

Одевшись, я поспешила домой. Уже завернув на нашу улицу, вдалеке я увидела такую картину.

Красивый, загорелый мужчина катил в инвалидном кресле, на его коленях громоздилась черная кошка. Этот выезд, на мой взгляд, выглядел очень эпично! Я радостно помахала им рукой!

— Доброе утро! — поздоровалась я, когда мы поравнялись. — Смотрю, ты с Фрейей сроднился!

— Доброе утро! И с днем рождения, дорогая Феврония! Дай я тебя обниму и поцелую!

Я наклонилась к нему, и мы обнялись.

— Желаю, чтобы все мечты твои непременно сбылись!

— Спасибо, Влад! — И я еще раз его обняла.

— А мы с Фрейей тебя потеряли. Где ты была? Купалась? Смотрю, волосы у тебя мокрые.

— Гуляла, купалась, заряжалась хорошим настроением на день!

— Надеюсь, у тебя получилось?

— Еще как! Настроение — отменное, аппетит — зверский! Пойдем завтракать!

— А шеф-повар принимает заказы?

— Говори, что ты хочешь?

— Твою «фирменную» наивкуснейшую яичницу!

— С удовольствием приготовлю ее нам!

Потом я жарила яичницу, сопровождая готовку непрерывным свистом, казалось, что я просвистела все мелодии, которые знала. Мы чудесно позавтракали и сидели на веранде, когда к калитке подъехала машина.

— Хозяйка! Хозяин! Доставка! — кричал мужской голос с той стороны забора.

— Иди, Фень, открывай, это к тебе!

Отворив калитку, я, право слово, обомлела!

Курьер держал в одной руке очаровательную плетеную корзину, наполненную крупными ромашками, а в другой — такую же корзинку, полную фруктов и ягод!

— Это вам! С днем рождения!

Я приняла из рук курьера подарки и еле-еле дотащила их до стола на веранде.

Влад заговорщически улыбался.

— Кто же это, интересно, с такой любовью и фантазией сделал тебе подарок?

— А не ты ли это, Влад?

— Ой, смотри, там есть открытка…

Я достала из корзины с ромашками золотую открытку, открыв ее, я прочитала:

«Не беда, что было с промашками, зарасти все плохое ромашками!» Ниже стояла дата и подпись: «Владислав».

— Спасибо, Владик! Я в восторге!

— А теперь давай готовиться к приему гостей! Я могу тебе помогать! — предложил он.

— Хорошо! Так как ты обездвижен, будешь сидеть и резать оливье! Потому что какой праздник без этого салата. Согласен?

Влад кивнул и потер руки.

— Готов к кулинарным подвигам!

В четыре руки, бодро и слаженно, мы приготовили и накрыли стол. Погода стала стремительно портиться, и мы из теплого солнечного утра перенеслись в хмурый, дождливый день, поэтому нам пришлось разместиться на веранде. В центре стояла корзина с ромашками, это и было на сегодня наше домашнее солнышко!

Собственно, мы ждали всего двух человек — моего брата и Викторию.

Оба приехали почти одновременно, и в момент, когда мы разлили по бокалам шампанское, на небе сверкнула молния, послышался раскат грома и ливанул дождь.

Вика долго восхищалась обеими корзинами, выспрашивала у Влада, не чешутся ли у него ноги под гипсом, интересовалась делами Федора, у меня выспрашивала про съемки, всем только и оставалось, что отвечать на ее вопросы. Через полчаса, когда это стало напоминать перекрестный допрос в застенках НКВД, я увела ее в комнату, оставив мужчин, поговорить на какие-нибудь мужские темы.

— Теперь давай рассказывай! — продолжила Вика свой «опросник».

— Погоди, ты лучше расскажи, почему ты одна? Где муж, дети? — перебила я ее.

— Дети не пожелали ехать, и Сереге пришлось тащиться с ними в кино. Да и пусть, мне без них спокойнее.

— Теперь давай ты, рассказывай свою «Санта-Барбару».

Спокойно пересказав ей сцену измены, я поймала себя на мысли, что мне больше не больно. И не только не больно, но и все равно, что мой так бурно и страстно развивающийся роман потерпел такой позорный крах.