Девятый Аркан

С тех пор, как я «переспала» с барином Николаем, я все время думала о том, что мне по сценарию предстоит то же самое и с Матвеем. Поэтому теперь на актера, игравшего мужа Арины, я смотрела другими глазами.

Я подошла к Татьяне, которая стояла около ворот и давала всем распоряжения.

— Танечка, — решилась я ее отвлечь, — а вам не сложно будет ввести меня в курс дела? А то я немного волнуюсь насчет того, что мне надо будет делать сегодня в кадре.

— Ничего особенного, если не считать красивого проезда на коне по полю. Ну раз ты верховой ездой занималась — справишься. А ты чего взволнованная-то такая? Может, и ты мне наврала, насчет лошади?

Я поспешила ее заверить, что с лошадью я как раз справлюсь, но вопрос интимной сцены с Матвеем меня по-прежнему волнует.

— Олег, что же ты не видишь, что верхняя балка плохо закреплена? — спросила она у рабочего, который в данный момент прикручивал шуруповертом петлю на одной из воротин.

— Татьяна Николаевна, и так нормально, она ведь не является несущей конструкцией.

— Прошу тебя сделать все как следует.

Олег нехотя полез на ворота.

— Так вот, Фень, — вернулась она к нашему разговору, — тебе нужно будет после ссоры со своей подругой вскочить на коня и пулей вылететь со двора. Справишься?

— С седлом или без седла? — решила уточнить я.

— Это совершенно без разницы. Как тебе удобней! Скажешь седло одеть — без проблем.

— Лучше с седлом. Значит, точно сегодня у меня нет сцен с Матвеем?

— Успокойся ты. Как по мне, так есть большая разница: с красивым мужчиной в стоге сена забавляться или на лошади по полям галопировать. Выбор однозначно в пользу мужика. Вот странная молодежь пошла. — И она подозрительно на меня посмотрела. — Иди, пока тебя не снимают, познакомься с Громом. Вон он стоит, черный с пегой гривой.

Я подошла к коню. Ничего страшного в нем не было, но вот седло было, как мне казалось, на недосягаемой для меня высоте.

«Господи, как я заберусь-то на него?»

Ко мне подошла девица в совершенно рваных джинсах и с дредами на голове.

— Вы поскачете?

— Не решила еще… — ответила я уклончиво.

— Он очень спокойный и уже ветеран на съемках. В трех картинах снялся и везде без проблем. Не бойтесь, а то ваш страх ему передастся и он волноваться начнет. А вам оно надо, чтобы конь нервничал? Давайте я вас подсажу, просто посидите на нем, познакомьтесь.

— Давайте, пока никто не видит… чтоб не опозориться мне совсем.

— А мне сказали, что вы умеете.

— Умею, но давно не ездила.

Я поставила ногу в стремя, девушка подтолкнула меня за попку, и я вспорхнула на лошадь. Получилось очень даже сноровисто.

Гром был привязан поводьями к воротам. В этот момент Семен Петрович, как обычно, рявкнул в мегафон: «Начали!» Конь от неожиданности дернулся. Я совершенно была не готова к такому рывку и, не удержавшись в седле, рухнула на землю. Вдобавок, видимо, Олег все-таки плохо закрепил ту балку, потому что она сверху прилетела Грому по голове. Это окончательно взбесило коня, и он рванулся с места.

Я лежала на земле, закрыв голову руками. Вокруг все бегали и орали, Гром продолжал рваться с привязи. Сквозь это общее безумие я слышала слова той девушки, что отвечала за лошадей, она пыталась успокоить Грома, но удар по голове коню, видно, очень не понравился. Он вставал на дыбы, а затем с грохотом опускался на землю. Мне было очень страшно. Во рту чувствовался неприятный привкус крови. В глаза попал песок, так как я рухнула лицом вниз. Но сейчас ни глаза, ни кровь во рту меня не беспокоили. Главной моей целью было выжить.

— Феня, уходи оттуда! — кричал в рупор Семен Петрович. — Какого черта ты там разлеглась?

— Она встать боится, — ответили ему.

— Феня, боишься встать, не вставай, ползи… ползи оттуда.

Насчет ползти был дельный совет, я незамедлительно ему последовала. И, как оказалось, очень вовремя. Только я отползла на пару метров в сторону, как Гром вырвал ворота и побежал в сторону поля, вся конструкция поволоклась за ним, напоминая сельскохозяйственную борону.

Зрелище было не для слабонервных.

— Какой кадр! Вася у тебя камеры работали? — спросил режиссер у оператора. — Захочешь такой трюк снять, ни в жизнь не получится. Как же она эпично с коня навернулась!

— Снято, Семен Петрович! Я быстро сориентировался, что это может интересно получиться, и направил их на Феню. Только само падение не успел захватить, но, как лошадь ворота вырвала и как она под копытами лежала, заснял.

— Ерунда, падение доснимем отдельно.

Я выплюнула в руку два зуба и заголосила не хуже всех вместе взятых.

— Твою мать, я выбила зубы! Что делать-то?

— Васька, снимай ее быстро! Она так потом никогда не сыграет!

Я стояла посередине двора, в руках у меня было два зуба, изо рта текла кровь, вокруг бегали ошалевшие куры, а оператор снимал мое грязное, окровавленное лицо крупным планом. Более несчастного человека, чем я сейчас, невозможно было найти. И всем было на меня плевать, никто и не собирался меня жалеть и успокаивать. С ненавистью я бросила зубы в объектив камеры и со словами: «Чтоб вы все провалились с вашим кино», — покинула двор.