Девятый Замок

Худой и высокий (во всяком случае, выше меня), чьё лицо я не мог разглядеть в густых чернилах сумерек. Только посох я узнал, и голос, зазвеневший в ночи, тоже был мне знаком.

— И тебе привет, колдун. Кстати, Асклинг уже тут. Вы что, сговорились?

— Нет, Снорри, не сговорились. Точнее, сговорились, но — не мы… — он был очень серьезен. И мне вдруг стало холодно и тоскливо, и солнце умерло за краем неба, за гранью мира, в преддверии Гор Безмолвия…

Вот всегда так! Иногда я ещё ненавижу тебя, Корд'аэн О'Флиннах…

* * *

Дэор явился громко.

Хравн залаял, зарычал, пугая невидимые во мгле звёзды, и ночь торжествующе откликнулась тысячей злорадный голосов. Ветер донес голос северянина:

— Снорри, забери пса, а то я его покусаю!

Затем последовал пронзительный, тоскливый скулёж, визг страха и позора. Я открыл дверь. На пороге стоял Дэор, в накидке из горностаевый шкур, как всегда обвешанный оружием, и хищно скалился изуродованными лицом.

— Что ты сделал с моим псом?! — набросился я на него.

— Щёлкнул по носу, — усмехнулся Дэор. — Впредь будет умнее. Знаешь, не следует травить собаками хороших людей.

— Хороших — не следует. — подтвердил из-за моей спины Корд. — Но разве это относится к тебе? И можно ли травить одними собаками других? Скажи, ри на Теантир?!

Холодным ядом пахнуло в речи Корд'аэна, зелёным отравленным льдом, и я понимал с горечью: не всё в порядке в нашем королевстве…

Тем не менее я предупредил:

— Вы оба в гостях! Следует ли мне лишний раз указывать вам на это? Или вы уже достаточно выросли, растянувшись на дыбе в Девятом Замке?

— Хорошо сказал, Снорри, — хрипло рассмеялся Дэор. — Клянусь честью, хорошо…

В этот миг вернулась Митрун:

— Снорри, там дров не хвата…

Увидев воина в дверях, она осеклась. Он смотрел на неё, она разглядывала его шрам, а я переводил взгляд с неё на него. Тишина звенела под потолком.

Молчание прервал сам Дэор:

— Здравствуй, прекрасная госпожа. Я — Дэор, сын Хьёрина, владетель замка Таннбраннах и прилегающих земель, к услугам твоим и всего твоего рода.

Он склонился перед Митрун, низко опустив голову, и я заметил, что в золоте его волос нет-нет, да и блеснёт серебро. Митрун, в свою очередь, поклонилась:

— Митрун, дочь Лаунда Законоведа из рода Хюфда Альстейна.

— Моя супруга согласно закону и обычаю народа Двергар, — вставил я, затем обратился к Митрун, — мы с твоим отцом накопали торфа, под половицей, возле печи, лопатка там же.

— Тогда я не ручаюсь за вкус, — фыркнула она и добавила, — Снорри, супруг мой, ты неисправимый лентяй!

— Чем весьма доволен, должен заметить. А ты закрой дверь, владетель! Дует же!

* * *

— Снорри, прости, что я так уставился на твою жену, — виновато пробормотал Дэор, когда Митрун ушла, а мы расселись за столиком. — Никогда не доводилось мне видеть ваших женщин, а говорят о них сам знаешь что — борода, мол, клыки…

— Переобуйся, что ж ты топчешься!

— А он князь, ему можно, — хмыкнул Корд.

— Куда это повесить? — Дэор снял накидку, не обратив внимания на Корда.

— Сюда давай. Господа, вы с дороги… Помыться не хотите?

— Сперва давайте за встречу! Снорри, тащи посуду! — завопил Асклинг.

— Не надо, — Корд'аэн сдвинул руки чашей, золотой пламень расцвёл в ладонях, а через миг на столе сверкали Белые Горы, Хвитасфьёлль, отчеканенные на кубке.

— Вот это чаша для королей! — восхитился Дэор.

А на Асклинга было жалко смотреть. Его голова мелко тряслась, губы разъехались, обнажив клыки, из горла рвался предсмертный хрип медведя, а глаза… О, эти глаза просто исходили кипенью синего пламени, гейзер боли и безумия неслышно клокотал во взоре слепца, а руки судорожно сжимались, чтобы задушить ведьму…

Пот катился со лба Асклинга, из уголка оскаленного рта текла струйка крови, шёпот слышался в потоке хрипа:

— Мастер… слепой… раб… мастер…

Но глаза дверга были сухой яростью, сухой, как раскалённые менгиры посреди степей Юга.

Дэор положил руку ему на плечо:

— Держись, герой. Нам с этим жить.

Я положил ему руку на другое плечо и сказал:

— Держись, впереди зима.

А друид добавил:

— А потом — весна.

Каждый из нас в тот миг подумал: "Весна. Может быть".

— За встречу! — вздохнул наконец Асклинг, улыбаясь, и ничего уже не напоминало в нем безумного мастера-ювелира с роскошной золотой бородой…

* * *

— Господа, что-то вы подзадержались в баньке, — ехидно процедил я, раскладывая ножи по тарелкам, — спинки друг дружке тёрли, а?

— Снорри, — ослепительно улыбнулся Дэор, — был один человек, который имел неосторожность намекать на вот такие гнусности обо мне…

— Я понял. Человек этот был.

— Да нет, он и сейчас есть. Правда, у него плохо с почками, и он испытывает дикую боль при мочеиспускании…

— Хороший ты человек, Дэор, сын Хьёрина, — заметила Митрун. — Душевный…

— Благодарствую, — поклонился он. — Стараюсь…

— Верно, ты привык к роскошным пиршествам, так что не обессудь за нашу простую еду.

— Я пока не успел привыкнуть, не беспокойся, госпожа Митрун, — улыбнулся Дэор. — По меркам моей прежней жизни ужин великолепен. Я ведь был охотником, почти нищим…

— А почему только четыре прибора? — спросил вошедший Корд. — Разве жена не должна главенствовать за столом?