Девичья память

Через месяц пришло повторное письмо, с призывом не упустить свой шанс и ссылкой на прошлогодний разбор текста в рамках всё того же вебинара. В конце была пророческая приписка: «Вам надо!»

–Ну ладно, – подумала я, – это, и впрямь, может быть пинок от Вселенной, – и решила посмотреть демоверсию.

По ссылке сидел перед камерой щуплый дядечка с усами Боярского, глазами Николаева и залысинами Мягкова.

Дядечка представился писателем, коучем и автором курса, на который, собственно, всех желающих и нежелающих активно приглашает. Это вступление заняло всего-ничего, минут 30.

Потом он, весело подмигнув в объектив, объявил, что разбирать будет свой собственный рассказ, дабы зрители учились на хорошем. Прочитав пару абзацев, писатель, автор курса и коуч, скромно сравнил свою персону с Набоковым.

Я поперхнулась чаем.

Владимир Владимирович перевернулся в гробу.

Поисковик, как я его не пытала, о дяденьке из видео ничего не знал.

Обнаружить свидетельства каких-либо заслуг перед русской и мировой литературой коуча, писателя и автора курса, кроме коротенькой рекламы из ВК и того самого видео, мне не удалось. Так что, мы с жабой снова и окончательно решили остаться при своём. Без руководства опытных специалистов, с моим натужным юмором и поверхностными персонажами. Без шанса на личностный рост. Зато с новым парфюмом.

В общем, писать я так и не научилась. А могла бы…

Девичья память

Телефон настойчиво требует внимания. Приходится отвлечься. На экране жизнерадостно улыбается с фотографии Ляля, давняя моя приятельница и совершенно эпичная, в смысле количества связанных с ней забавных случаев и баек, личность.

Я на всякий случай сохраняю незаконченную презентацию и поспешно тычу в дисплей, чтобы ответить. Лялька в последнее время появляется нечасто, чему я и одновременно огорчаюсь, постольку успеваю за ней изрядно соскучиться, но и радуюсь, зная, что плотная занятость подруги главный залог её благополучия, не только материального, кстати. Просто Ляля из тех людей, кому совершенно противопоказано бездействие. Стоит ей зависнуть «в моменте», как кипучая Лялькина энергия, не находя выхода, начинает толкать свою хозяйку навстречу приключениям, что нередко приводит к проблемам на Лялькину же голову, а если период бездействия по каким-то причинам затягивается, подруга и вовсе, тускнеет и вянет, что цветок без воды, начинает изводиться сама и виртуозно изводить домашних. В общем, чем насыщеннее Лялькина жизнь, тем спокойней окружающим.

– Привет! Ты чего не отвечаешь? Я тебе фотки скинула в Вайбере, а ты не смотришь и не смотришь, вот, решила набрать, – обрушивается на меня из трубки вихрь по имени Ляля, – Ты только глянь, что я нашла! Совершенно исторические вещички!

Со вздохом лезу в мессенджер, посмотреть, что такого исторического обнаружила эта неугомонная женщина. Приложение загружает присланные Лялей кадры, и я невольно расплываюсь в улыбке. На них пёстрая от наклеек и разноцветных гелиевых ручек тетрадь-анкета, кривоватая надпись поперёк обложки трижды обведена неоново-розовым маркером, сама норовит раскрыться на сложенных треугольником страницах со строгими надписями: «Секрет!!! Не читать!!!», которые, конечно же, всегда разворачивались первыми. Бисерные фенечки, сплетённые когда-то в подарок, нитяные «браслеты дружбы», фантики от жевательной резинки «Love is…», альбом с гербарием, который мы вместе собирали целое лето, а после так и не оформили под стекло, потемневший кулон сердечко, журнальные вырезки, бусины чешского стекла, выцветшие от времени Полароидные снимки, где мы позируем в обнимку на фоне памятников и цветущих деревьев, открытки и магнитики из дальних и не очень путешествий – вся история нашей дружбы, начиная со школьных лет, упакованная в коробку из-под обуви и заботливо хранимая подругой все эти годы. Милые памятные мелочи, частички безоблачного детства и беззаботного девичества.

– Лялька, ты где это всё откопала?

Подруга смеётся в ответ.

– Да вот, вещи перебирала, нашла на антресолях. Скажи здорово? Час уже сижу перебираю. Столько воспоминаний…

– Это да, – хмыкаю я, – Вспомнить нам действительно есть что, жаль, внукам нечего будет рассказать. А с чего это тебя на антресоли понесло посреди лета? Ремонт что ли затеяла?

Ляля вздыхает в трубку.

– Не ремонт. Переезд.

– Квартиру меняешь? Здорово! Поздравляю! Ты ж давно хотела перебраться.

Снова вздох. Тревожное предчувствие стискивает рёбра.

– Да, вот и перебираюсь. В…

Она называет город и у меня вдруг перехватывает дыхание.

– Это же три тысячи километров, – выдавливаю я, наконец.

Лялька печально сопит.

В голове вихрем проносятся сотни мыслей, обрывки воспоминаний, словно в калейдоскопе, выстраиваются в причудливые узоры и рассыпаются на части, тут же сменяясь другими. Вот Лялька учится кататься на велосипеде, а я её страхую, у обеих сбитые в хлам коленки и счастливые улыбки – получается! До конца улицы проехала сама!