Девичий паровозик 1912г (СИ)

Маша, визжа и высоко подняв юбку, бросилась в воду, я сидел и смотрел, как она счастливая возбужденная делала разные пируэты и кульбиты на воде. Под юбкой у нее были надеты облегающие женские розовые трусы почти по колено из нежного батиста и украшенные тончайшими кружевами и рюшами.

-А вы?

Я отказался. Если купаться так, купаться, а такие плескания не по мне. Да и шампанское расслабило. Как маленькая девочка, забывшаяся на время, что этот мир существует и что это неприлично и вызывающе, она прыгала, хохотала, нащупывая ребристое дно, в итоге вымокла основательно. Возница почти не оглядывался, скучно что-то жевал. В основном мы видели только его спину прикрытую френчем военного образца. Не менее четверти часа она так барахталась и потом в изнеможении с моей помощью залезла обратно.

Я обратился с просьбой к вознице постоять еще немного и совсем не торопясь возвращаться. Легкий полог закрыл нас от него и всех на свете. Белая парусина пропускала свет, и в внутри кибитки растекался молочный легкий полумрак.

-Какая вы мокрая и совсем не бережете себя Мария Александровна. Так можно и простудиться. Надо обязательно растереть ноги.- Очень громким шепотом сказал я ей, и моя рука скользнула вниз. Она сделала удивленно расширенные глаза:

-Что вы делаете? Это лечение?

-А вы что подумали? Лучше предупредить болезнь.

Ее холодные мокрые щиколотки и икры подверглись моим быстрым щипкам растираниям и массажу. Собирая в гармошку юбку, моя рука, добралась до остывших в воде, посиневших коленок.

-Оно уже началось господин доктор?

-Молчите больная!

-Боюсь думать, что вы задумали.

Я нашел ее рот, холодные губы. Они затрепетали. Она обняла меня за шею руками, а я чуть откинув ее навзничь продолжал взбираться все выше и выше пока ее бедра совсем не оголились. Мокрые розовые трусы были туго натянуты на живот, и я начал водить по ним интенсивно и сильно.

-Вы что делаете Миша?

-Сушу… ваше белье.

-Вы протрете там дырку.

-Так! Доктора учить! Разговорчики больная!

Мы опять слились в поцелуе, а моя рука скользнула сверху вниз под тонкий батист. Она дернулась, сжав мне больно уши, но я не отпустил ее губы, и она расслабилась, смирившись, что моя рука проникла под эту последнюю преграду.

Вы можете попробовать на ощупь мех колонка, белки или даже шкуру медведя, что лежит у вас на полу, и все это будет совсем не то, по сравнению с тем, если вы положите руку на самый низ живота девушки или молодой женщины. Тысячи упругих пружинок жестко и мягко начнут отталкивать вашу ладонь защищать самое интимное место своей хозяйки: «Прочь! Непрошенный гость!», а вы настойчиво собираете их в кучу безжалостно приминаете, играете с ними в одну известную только вам игру. Их ряды слабеют они не так упрямы, как раньше, но все, же они сражаются из последних сил,… и тут вы нащупываете их ахиллесову пяту,… маленький шовчик на выпуклом персике. Тут уж они помочь не в силах, и вы чуть разваливаете половинки персика,… проникаете в самую мякоть. И ваши пальцы тонут чуть-чуть,… потом все сильней и сильней,… и по-хозяйски осваиваются в этом самом интимном месте молодой женщины, которое вы обнаружили. Холодный верхний слой сменяется теплым, горячим и вы при этом забываете о маленьких первых защитниках, которые вас не пускали в это естество …в эту таинственную обитель, предел ваших мыслей и мечтаний. Они остались на периферии. Влажный и глубокий зев как воронка затягивает вас, и вы уже не можете, да и не хотите останавливаться. А хозяйка торопливым шепотом просит, молит о пощаде и, тем не менее, ничего не делает, что бы это прекратить. Ее слова напротив, распаляют вас еще более, и более и вы понимаете, что это только антураж и легкий страх, смешанный со сладострастием, и она совсем не хочет, что бы вы прекратили то, что так удачно начали.

В полуобморочном состоянии мы услышали, как колеса телеги выехали на берег. Я, приподняв полог, попросил возницу следовать прямо к нашей полянке. Он недовольно скривился. Мне пришлось добавить ему мелочи и он, повеселев, неспешно направился в указанном направлении. Когда мы ехали по берегу в шаге двух от нас гуляли люди, мы слышали их голоса, смех, но это только заводило, придавало опасности. Мы практически сошли с ума, совершенно забыв об элементарной осторожности. Наконец телега пару раз качнувшись, остановилась. Перед тем как выйти, Маша попросила отвернуться. Она решила снять мокрые трусы в кибитке.

-Да ладно Вам Мария Александровна!- сказал я с улыбкой.- Будет вам стесняться!

Она тяжело вздохнула и стала смотреть на меня испепеляющее.

-Не-а!!!- сказал я упрямо.

Она дала мне маленьким кулачком по лбу и сняла их запросто естественно, как будто меня здесь и не было. Свернув их конвертиком, она сжала их в руке и мы, наконец, простились с гостеприимной кибиткой, которая доставила нам, столько, радости.

Мы допили, ставшим совершенно горячим, шампанское прямо из горлышка прикладываясь по очереди. Она периодически жалась ко мне, кусалась и была немножко полоумной. Когда я оторвался от ее губ в очередной раз, Маша зашептала громко и сбивчиво мне на ухо: