Дэвид Линч. Человек не отсюда

Если нечто в нас отзывается на этот фильм и после того, как были получены ответы на эти вопросы, то потому, что эти вопросы, в общем, к делу не относятся. В большей степени, чем загадкой, которую нужно разгадать, предметом «Малхолланд Драйва» является сам акт разгадывания: приятный и опасный, важнейший и абсурдный процесс создания повествовательной логики, желания и создания смысла. Вне зависимости от того, задается ли в фильмах Линча этот вопрос напрямую — в поздних своих фильмах он размышляет о роли историй во времена, когда сама реальность кажется выбитой из колеи. Все, кто ближе всего Линчу по духу, так же зациклены на этой идее, и обретаются они не только в кино (ветеран французской новой волны Жак Риветт, известный молодой режиссер из Тайланда Апичатпонг Вирасетакул), но и в литературе. Как и Линч, Харуки Мураками пытается в своих книгах ухватить такие абстрактные головоломные понятия, как форма времени или неуловимость «я», и понимает, что сюрреализм работает эффективнее всего, когда незаметно внедряется в обыденный мир. Том Маккарти, размывающий в своем творчестве границы между концептуальным искусством и авангардным романом, говорит об «удивительно литературной логике» фильмов Линча, сравнивая «Внутреннюю империю» с «Поминками по Финнегану» и романами Алена Роб-Грийе. Покойный Роберто Боланьо открыто предлагал сравнивать его последний роман, расширяющий сознание опус-магнум «2666», с творчеством Линча: в книге даже есть киберкафе под названием «Огонь, иди за мной» и разговор о любимых произведениях Линча. «2666» — в той же степени книга о литературе, что «Малхолланд Драйв» — фильм о кино. И там, и там метафизический страх перед пустотой выглядывает прямо из-за занавеса обыденных событий повседневной жизни, а отношения между сном и реальностью планомерно переосмыслены. Применяя логику фрагментарной реальности кошмара к событиям действительности (менее «реалистичной», чем предшествующая фантазия с исполнением желаний), в «Малхолланд Драйве» Линч подчеркивает роль фантазии в придании формы и связности нашему опыту. То, что это одновременно убежище и риск, ясно показано у Боланьо в «2666», в рассказе о блуждающем разуме поэта Амальфитано. Его «мысли, или чувства, или бредни… делали побег свободой, даже если свобода означала всего лишь бесконечное продление побега. Они преобразовывали хаос в порядок, пусть и ценой того, что обычно называют рассудком». Амальфитано размышляет об извилистых течениях своего сознания, но он вполне мог теми же словами описать чарующий смысл и пугающую силу таких творений, как «2666» и «Малхолланд Драйв».

12 Единое поле

Уже больше десятилетия будучи режиссером по совместительству, Линч занимался миллионом дел, включая музыку и живопись. Но самая заметная его роль — это роль неутомимого пропагандиста официально запатентованной техники релаксации, известной как трансцендентальная медитация, или ТМ.

Пресса со смаком размышляла о становлении Линча — духовного наставника — как об обстоятельстве, которое, учитывая сомнительную историю ТМ, может придать новый смысл его многолетнему статусу «культового режиссера». В статьях непременно отмечается предполагаемое несоответствие между создателем мрачных, макабрических, болезненных фильмов и человеком, рекламирующим ньюэйджевскую практику, которая десятилетиями ассоциировалась в первую очередь с «легкомысленными глупышками» («Шокирующе мирная внутренняя жизнь Дэвида Линча» — гласит один из заголовков). Но есть неопровержимая логика в том, что Линч ищет трансцендентального, не говоря уже об абсурдистской иронии в том, с какой горячностью он вошел в роль поборника движения: устраивал кампании по сбору средств и концерты, участвовал в лекционных турах и создал громко названный Фонд осознанного образования и всеобщего мира Дэвида Линча. «Попытка добиться мира во всем мире с помощью медитации — это, возможно, самое линчевское дело, которое Линч когда бы то ни было предпринимал», — заключает автор статьи в «Нью-Йорк таймс» в 2013 году, в третьем большом тексте о Линче и ТМ с 2006 года.

Трансцендентальная медитация — отнюдь не новинка. Будучи одним из самых популярных веяний контркультуры 1960-х, она познакомила Запад с медитацией и помогла запустить ставшую невероятно прибыльной индустрию самосовершенствования. Практика мантровой медитации восходит к написанным много веков назад на санскрите Ведам. Но именно Махариши Махеш Йоги, индийский старец с предпринимательской жилкой, упростил учение для масс и продал им его.