Дэвид (ЛП)

— Вот именно! — ответил Нэйт и похлопал его по руке. — Так что давай немного повеселимся.

Питер взглянул на меня:

— Так ты идешь?

— Я иду домой. А вы вдвоем повеселитесь, — сказал я, отходя в сторону и открывая входную дверь.

— Я напишу тебе позже, — крикнул Питер мне вслед.

— Да! Пошли, приятель. Нельзя заставлять ждать «Дворец киски».

Ликование Нэйта почти заставило меня улыбнуться. Блин, он всегда был таким придурком.

Я закрыл дверь и вдохнул ночной воздух. Терпкий запах свежескошенной травы и какого-то позднего цветка наполнял воздух, так непохожий на запах сырости и крови, который царил в подвале. Интересно, я тоже пахну кровью? Возможно.

Дорога до моей квартиры не заняла много времени. В такую позднюю ночь машин на шоссе почти не было. Всю дорогу я думал только о конверте, который получил сегодня утром. На нём не было никаких надписей, кроме штемпеля с моим именем. Его доставил курьер на велосипеде, но он не мог сказать мне ничего о его происхождении, кроме того, что его доставка была оплачена наличными. Обратного адреса на нем не было, и его оставили в офисе курьера ещё до начала рабочего дня. Кто-то приложил немало усилий, чтобы подать мне весточку и остаться незамеченным. В тот момент, когда я держал в руке этот толстый конверт из манильской бумаги, я знал, от кого он, чувствовал её запах, которым пропитался конверт.

Я его не открывал. Пока ещё не открывал. Ведь я знал, что меня ждет долгий день в крови и боли. Наверное, мне казалось, что Мясник испачкает письмо, которое было явно адресовано Дэвиду Равену. Я хотел прочитать его как Дэвид, а не как монстр, который сидел в подвале Сержа Генуи. Так что я ждал.

Вернувшись домой, я нашел конверт там же, где оставил его — спрятанным для надежности под матрас. Перед тем как открыть его, сначала я принял душ, смыв с себя творимое днём зло в канализацию и выйдя оттуда настолько чистым, насколько это было возможно. Эйнжел была достойна только такого отношения от меня.

Единственная весточка, которую я получил о ней, была от Винса — и это была просто её нечёткая фотография на велосипеде непонятно где. Фон был размыт, но я мог точно сказать, что это была моя Эйнжел. Мне пришлось поверить Винсу, когда он сказал, что снимок был сделан на прошлой неделе. Мне не нравилось, что он так пристально следит за ней, но, с другой стороны, мне надо было знать, ведь только убедившись, что с ней всё в порядке, я мог спать по ночам.

Жаль, что я не могу сообщить ей, что Гектора и Хорхе больше нет, хотя я бы избавил её от подробностей того, как медленно я убивал их обоих. Возможно, ей также хотелось бы знать, что несколько месяцев назад Лоренцо «попал в шторм на лодке» и утонул в море. Его тело так и не нашли, даже то, что от него осталось после того, как я уронил на него бетонные плиты. Или, может быть, она уже пыталась забыть эту жизнь и ужасы, которые она здесь пережила. Я повертел конверт в потных ладонях, громко шурша бумагой в тишине гостиной.

У меня в груди клокотало от предвкушения. На моем телефоне звякнуло входящее сообщение от Питера. Я проигнорировал его. Это было моё время. Это было только между мной и моей Эйнжел.

Дрожащими руками я просунул палец под клапан конверта и сломал печать. Сунув руку внутрь, я вытащил пачку рукописных страниц и фотографию. Я провел рукой по внутренней стороне конверта и встряхнул его, чтобы убедиться, что там больше ничего нет, ни кусочка, ни малой частички от Эйнжел, которые я мог не заметить.

Перевернув фотографию, я долго смотрел на неё. У меня болела грудь и кружилась голова, но я не мог оторвать от неё взгляда. Я запер свои эмоции год назад, похоронил их в подвале Бланко после того, как Винс перерезал веревки и освободил меня.

В ту ночь Винс увел Эйнжел, поспешно выпроводив её из дома, когда нанятые им люди ворвались в поместье Бланко и устроили там невообразимый погром. Я сделал всё по плану Винса, как бы отбив нападение нескольких «ирландцев» и спас жизнь Бланко. Все это было прекрасно поставлено Винсом, и я сыграл свою роль. Через несколько дней Бланко получил локон волос и пинту крови вместе с фотографией мертвого тела Эйнжел. Я не видел этой картины, не мог даже на секунду поверить, что это правда. Но Бланко верил в это, а Винсу только это и было нужно. Он взял меня под свой контроль и выставил Сержа в плохом свете в этом деле — он был настоящей змеёй, о чём Серж даже не подозревал.

Но эта фотография — я мог смотреть на неё часами. Она была такой живой, энергичной. Толстый шарф прикрывал её губы и подбородок, но глаза были широко раскрыты и блестели даже в тусклом свете. Позади неё Эйфелева башня поднималась к темному небу, огни вдоль балок замерли и застыли в сиянии.

У меня защипало в глазах, и все, что я пытался подавить глубоко в душе, грозило выплеснуться наружу.

«Эйнжел».