Дэвид (ЛП)

Как бы мне ни было больно, я ушел, не пролив его крови. Уговор есть уговор, и он намеревался удержать меня в рамках наших договоренностей. Я не мог позволить себе свернуть ему шею, не подвергая жизнь Эйнжел опасности.

* * *

«Дэвиду Равену».

Наклонный почерк синими чернилами заставил мое сердце учащенно забиться. Парень прислонился к стене возле моей квартиры, держа в руках конверт и жуя жвачку.

— Вы мистер Равен? — спросил он, оживившись, когда я приблизился, а затем съежился, когда я подошел достаточно близко, чтобы он мог хорошо меня рассмотреть.

— Да.

— Доставка.

— От кого оно? — задал я вопрос, точно так же, как спрашивал каждый раз все эти годы.

Ответ его был таким же, как и всегда:

— Оно было оставлено в офисе до открытия, оплачено наличными, обратного адреса нет, — вытащив конверт из сумки, он протянул мне. — Сэр, — его голос дрогнул.

— Убирайся отсюда, малыш, — я сказал это, чтобы дать ему передышку, или, может быть, я просто не хотел, чтобы он обделался от страха прямо перед моей дверью.

— Да, сэр! — ответил он и помчался к лифту, как будто я за ним гнался.

Я открыл дверь и поспешил войти в квартиру. Усевшись на свое обычное место, я положил конверт на колени. Теперь это стало ритуалом — я сел на то же самое место, заставил себя успокоиться и только потом вознаградил себя, открыв конверт. Но в этом году на душе у меня было неспокойно. Эта задержка в целый лишний день не давала мне покоя, разъедала мозг и тревожила сердце на протяжении последних двадцати четырех часов.

Не в силах сдерживаться дольше, я разорвал бумажный конверт и вывалил его содержимое. Оттуда выпорхнули листок и фотография.

Как жадный ребенок, я обыскал конверт и заглянул внутрь, чтобы убедиться, что он пуст. Я ничего не мог с собой поделать. Особенно когда письмо на этот раз показалось таким тонким. Где же всё остальное?

Я поднял фотографию и уставился на неё. Где она фотографировалась на этот раз? Позади неё возвышалась башня, вершина которой напоминала мяч для гольфа с антенной наверху. Она улыбалась, низко надвинув на глаза шляпу. Как, черт возьми, ей удается становиться всё красивее с каждым годом? Её длинные волосы рассыпались по плечам, а фигуру в форме песочных часов облегало красное пальто.

— Я бы всё что угодно сделал бы для тебя, милая моя Эйнжел.

Я положил фотографию на кофейный столик, чтобы время от времени смотреть на неё, пока читаю письмо.

«Дэвид,

Несчастные влюбленные. Вот кем были Ромео и Джульетта. Несколько месяцев назад я смотрела версию «Ромео и Джульетты» 90-х годов, ту, что с Лео Ди Каприо и Клэр Дэйнс, и с тех пор эта фраза застряла у меня в голове. Потому что мы с тобой такие же. Но у нас не должно кончиться так же трагично, как у них».

Могла бы и не водить меня за нос, я же не дурак. Блин, боль в груди стала сильнее — сердце жгло просто адским огнем, который появлялся только тогда, когда я думал об Эйнжел.

«Подумать только, Берлин! Может быть, ты уже догадался по фотографии? За моей спиной телебашня, самое высокое сооружение в Берлине. Туда можно войти, подняться наверх на обзорную площадку и как на ладони увидеть весь город, увидеть, где раньше была Берлинская стена, сравнить Восток с Западом. Я не могу дождаться, когда приеду сюда с тобой».

Господи, как же мне нравилось, когда она была полна надежд. Даже если мне было больно, даже если я знал, что это мираж, мне все равно необходимо было это всё, нужны были эти слова от неё.