Девилз-Крик

– Открой дверь, сынок.

Райли покачал головой и, кряхтя, перебрался на водительское сиденье.

– Райли, я не шучу. С тобой разговаривает твой отец. Ты должен чтить своего отца, мальчик. – Бобби наклонился к окну, оставив на стекле пятно черной жижи. – Я хочу поговорить с тобой о господе, сынок. Наш господь и спаситель не имеет имени. Он велик и обитает под землей. Старая ложь вверху, сынок. Старая ложь вверху, истинная любовь внизу. Так говорится в Старых Обычаях. И я могу показать их тебе, Райли. Могу показать тебе все, что ты когда-либо хотел знать о Старых Обычаях, но сперва тебе придется страдать.

Райли положил руки на руль, а ногу на тормоз. Посмотрел на отца и понял, что плачет.

– Прости, – прошептал Райли. – Я люблю тебя, папа.

Бобби Тейт ухмыльнулся, обнажив почерневшие зубы. Что-то тонкое и склизкое, вроде пиявки, высунулось из его левой ноздри и заскользило по стеклу. Больше он ничего не стал говорить. Вместо этого Преподобный Тейт поднял кулак и ударил в окно, разбив стекло одним сокрушительным ударом.

Райли отреагировал не задумываясь, нажал на тормоз, как учил его отец, включил первую передачу. И дал по газам.

Машина рванула вперед вдоль канавы, после чего, подпрыгнув, воссоединилась с асфальтом. При встрече с дорогой шины жалобно завизжали. И пока Райли уносился на отцовской машине прочь, ему показалось, что отец кричит ему: «Не оглядывайся!»

Но Райли оглянулся, и потом до конца жизни жалел об этом.

3

Телефон Стефани, завибрировав, съехал с кофейного столика и со стуком упал на пол. Она резко проснулась и, тихо вскрикнув, села в кровати. Фрагменты кошмара, от которого она пробудилась, все еще плясали перед глазами – гигантские темные существа с целой вселенной глаз и с зубами, похожими на сталактиты. Пока телефон вибрировал на полу, она с трудом пыталась отличить реальность ото сна.

«Это всего лишь сон», – сказала она себе, протирая глаза. Но сердце по-прежнему учащенно билось, дыхание напоминало товарный состав. И когда она посмотрела на утреннее солнце, светящее в окна, темные фантомы сдвинулись к границам ее поля зрения. Вибрация прекратилась, и Стефани наконец потянулась за телефоном.

Она пролистала список пропущенных вызовов. Несколько от Райли, один от Джека. Стефани нахмурилась. При виде их имен воспоминания об откровениях прошлого вечера нахлынули на нее, отчего по спине пробежала дрожь. Она схватила висящий на спинке дивана плед и натянула себе на плечи.

Райли пытался дозвониться неоднократно. Стефани ухмыльнулась. «Какой же нетерпеливый засранец». А от Джека пришло голосовое сообщение: «Привет, Стеф, это Джек. Заскочи как можно скорее. Это насчет нашего вчерашнего вечернего разговора». Затем он замолчал. На заднем плане послышались приглушенные голоса. «…Чак уже едет. Отлично. Да, Стеф, приезжай сюда как можно скорее».

– Жуть какая, Джеки. – Она подумала о картине, которую накануне вечером спрятала в стенном шкафу. О ярко-голубых глазах ее отца. И о том, что Райли вчера рассказал им про типа, который утащил его друзей в ночь.

Стефани набрала номер Райли. Звонок сразу переключился на голосовую почту.

– Привет, Райли, это Стеф. Видела, что ты пытался дозвониться. Я скоро поеду к Джеки, но если я тебе нужна, просто позвони. Обещаю, на этот раз отвечу.

Она сбросила вызов и выбралась из своего уютного гнезда на диване. Тело ответило протестной симфонией из хрустов и щелчков. И Стефани потребовалась минута, чтобы размять ноющие мышцы.

«А я надеялась на выходной, – подумала она. – Да плевать. Нет покоя для грешников».

Закончив разминаться, Стефани пошла в свою спальню переодеться. Где-то вдали завывали полицейские сирены.

4

Райли был уже в двух кварталах от своего дома, когда наконец включил радиостанцию отца. Бобби Тейт был ярым фанатом кантри, что лишь усиливало его неодобрение потенциального влияния Стефани на сына. С отливом адреналина Райли обнаружил, что не решается переключить радиостанцию. Певец по имени Стерджилл Симпсон пел о цветах, шипах и плясках с демонами – темы, обсуждения которых Райли не ожидал в песне «кантри». Добравшись до конца улицы, он осознал, что подпевает, и почувствовал себя глупо.

Он переключил радиоприемник на станцию «Рога». В салон хлынула музыка группы Danzig, успокаивая его, подобно теплому уютному одеялу. Пульс у Райли замедлился, дыхание выровнялось, но бездонная пустота внутри никуда не делась. Последний раз он чувствовал такое, когда умерла мать.

«Бена тебе не спасти, – сказал он себе, – но, возможно, ты сможешь спасти Рэйчел». Он вспомнил обложку комикса с воином, возвышающимся над толпой голубоглазых монстров. Сможет ли он сейчас быть таким же сильным? Или таким же смелым?

– Придется, – прошептал он. Улица была пуста – нехарактерное для раннего воскресного дня в Стауфорде явление, когда в большинство церквей обычно устремлялись толпы прихожан. Где-то вдали завывали сирены, причем каждая звучала по-разному, и было непонятно, полиция это, скорая или пожарные. Райли подумал об ужасной сцене в церкви перед их бегством и задался вопросом, выжил ли кто-нибудь из тех людей.