Девица Ноvодворская

У нее была своя матрица, где она была «королевой». И чем больше ее угнетали, как она считала, тем больше удовольствия она от этого получала. Она обычная мазохистка по натуре. Она и померла не от шока, а от того, что власти на нее перестали обращать всякое внимание. Не говоря уже о каких-то репрессиях. Вот она и зачахла без внимания и заботы. А посадили бы ее в тюрьмы, глядишь, еще бы лет пять прожила счастливой и довольной. Господа власть предержащие, вы звери! Не захотели поддержать в трудную минуту человека.

Александр Гельман, драматург:

Ее никто не сможет заменить. Другой такой не было и не будет. Невозможно поверить, что в СССР могла родиться, могла сформироваться такая уникальная, мудрая, бесстрашная личность, как Валерия Ильинична Новодворская. Каким ярким, каким виртуозным, каким сатирически беспощадным русским языком она обладала. Она была прекрасна и останется в нашей памяти прекрасной навсегда! Такой замечательной женщине земля не может не быть пухом.

Михаил Ходорковский, экс-олигарх:

У нас горе.

Ушла Валерия Ильинична Новодворская.

Самый прямой и искренний человек из всех, кого я знал.

Она громко говорила то, о чем мы шептали.

Она не мирилась с тем, с чем мы смирились.

Мы стали называть ее странной.

На самом деле странные мы, наше общество, покорно идущее к пропасти.

Сил мало драться? Так хоть не идите своими ногами, кричите, пусть тащат!

Может, кто-то тогда успеет спастись.

Она сжигала себя, спасая нас. А я даже не увиделся с ней после тюрьмы.

И теперь уже никогда. Горько.

Вечная ей память.

Татьяна Толстая, писатель:

Я любила Валерию Ильиничну, но странною любовью.

Эта любовь сводилась к дикой жалости, несоизмеримой с ее высказываниями (иногда ужасными, или идиотскими, или детски-наивными, или будто бы злобными).

Никакой злобы не было в Валерии Ильиничне. То, что сейчас многим, я знаю, кажется злобой, было слепотой особого рода.

Царство ее было не от мира сего. Это надо понимать.

Она была настоящей, беспримесной юродивой.

Она своей жизнью, своими упорными страданиями и гибелью «за веру» заслужила право нести ту пургу, которую часто несла.

Бывает, читаешь жития святых, и книга выпадает из рук: вот идиоты!..

Так же точно и с Валерией Ильиничной. Вот точно так же.

Любите ее, пожалуйста.

Просите ее молиться за нас. Таких умных, праведных.

Блаженны вот такие, как она. Ибо их есть Царствие Небесное.

Аминь.

Анна Астахова, журналист:

Почему-то проснулась с мыслью, что нужно написать о Лере, и с готовым текстом уже в голове. Спи спокойно, дорогой друг, и пусть дорога будет легкой. Прости, если что.

У нее были родственники? Отец, которому сейчас около девяноста, живет в Америке и всегда там жил.

Я не помню рядом с ней никого, кроме Борового, но и он сейчас в Америке.

Она умела любить и любила людей. И она научилась быть свободной. И была такой. В отличие от многих. Но она была одна. И по-другому быть не могло.

Сергей Жариков, продюсер, музыкальный критик, публицист, политтехнолог, идеолог контркультуры, основатель группы «ДК»:

Удивительно много хороших и проникновенных текстов написано на смерть Бабы_Леры™. Но лучший ее портрет, пожалуй, от Гарика Осипова — как в силу выбранной автором наиболее адекватной оптики, так и мастерства собственно письма («При жизни о таких принято говорить „человек, которого приятно ненавидеть“, используя клише довоенной прессы. Но, узнав о, как правило, ненасильственной смерти оппонента, Отелло в данном случае патриотического толка чувствует лишь разочарование и тоску — с кем теперь воевать? В виде жанра Новодворская выбрала „русофобию“, сумев стать достойным противником патриотов в сериале „Слово о погибели земли Русской“. И что в этом емком и пышном названии правда, а что фейк — „слово“, „погибель“ или „земля“, каждый из нас узнает в свое время. По закону единства и борьбы противоположностей Валерия Новодворская ненавидела советскую власть, активно призывавшую не заниматься самолечением. Несмотря на трогательную заботу о подвластных гражданах со стороны той власти, власть эту тоже было приятно ненавидеть»). Безусловно, это еще один «цой», массовый образ которого не только весьма сильно диссонирует с характером реальной личности, но и формируется как «общественно значимая» роль не без помощи тех, кто хотел ответить на запрос самым удобным для себя способом.

После того как меня вытурили с «Радио России» за передачу «Русский журнал», где в качестве позывных я использовал вагнеровский «Полет валькирии», а в одной из программ сделал интервью с известным биографом Алоизыча, он же прямой потомок легендарного Теодора Герцля, я оказался в газете «Труд». Тогда модными были еженедельные «толстушки», и у «Труда» их было несколько. В одной из таких под названием «Хозяин» мне предложили поработать колумнистом как раз в паре с Новодворской.