Девочка. Девушка. Женщина (СИ)

– Зачем бог дал мне такое вымя, если я не могу выкормить своего ребенка?! – рыдала она в безуспешной попытке сцедиться. Я прошелся взглядом по ее покрасневшей, изборожденной синими реками вен груди и философски пожал плечами:

– Возможно, тебе стоит еще раз попробовать подключить ту адскую машину.

– Молокоотсос? – сквозь слезы хохотнула она. – Он только синяки оставляет, а толку никакого.

– Тогда заканчивай геройствовать. Артуру вполне по душе смесь.

– Молоко матери специально адаптировано под ее ребенка! Ни одна смесь и в подметки ему не годится!

– Ну, что поделать, – усмехнулся я и, уже понимая, куда ветер дует, хотел сбежать, но на полпути к свободе меня догнало Катино:

– Ты можешь попытаться отсосать молоко, как предлагала медсестра.

На тот момент я не был с женщиной почти восемь месяцев и понимал, чем этот «отсос», скорее всего, закончится, поэтому отрезал без всяких церемоний:

– Нет. Это исключено.

– Что тебе стоит?! Я же не ради себя прошу, ради сына!

Я покачал головой, отцепил впившиеся в меня пальцы и ушел. В башке мелькнула мысль, что я веду себя как бездушная скотина, но я тут же ее отмел, не позволяя вине просочиться глубже. Катя знала, на что шла. Она сама этого хотела. Между нами с самого начала все было кристально ясно. Секс наверняка бы все только испортил. Дал бы повод думать, что у нас еще может что-нибудь получиться. Катя искала подтверждения этому с пугающей одержимостью. Ее мечта обо мне жила вместе с нами, как опостылевшая родне прикованная к кровати бабка, которую раньше очень любили, да, а теперь думали лишь о том, когда же она уже отдаст богу душу.

– Артур! – выдернул меня в реальность Катин голос. – Смотри, это не та девочка?

Тонкий пальчик Кати ткнул в висящую на стене плазму, на которой обычно шли мультики. Я с замершим сердцем уставился на экран. «Та девочка» стояла в центре кадра, прогибаясь под весом цветом. Рядом с чуть более свободными руками стоял Руслан… Стоял рядом, да, как и весь этот чертов год.

– Есения Вавилова и Руслан Аюмов покидают сцену британского Ковент-Гарднер под оглушительную овацию… Позади у труппы успешный гастрольный тур по странам Азии, впереди Европа и Америка… Нашим танцовщикам рукоплещет весь мир… Но главный вопрос, который будоражит сердца поклонников пары – когда же они объявят о своих отношениях.

Я почти возненавидел Катю за торжество, мелькнувшее в ее взгляде, впрочем, очень быстро сменившееся снисходительным: «Ну, я же тебе говорила!».

Глава 23.2

Глава 23.2

– Ыыы… – взвыл в руках Арр, я на всякий случай разжал пальцы, боясь причинить сыну боль, и снова уперся в телек. Сеньку как раз показывали крупным планом. Сколько раз за этот год я придумывал себе, что мы вот так, через экран, разговариваем друг с другом? Сколько раз я присваивал себе ее счастливые широкие улыбки? Сколько раз я чувствовал себя гребаным заключенным, который может поддерживать связь с остальным миром лишь посредствам переглядывания через пуленепробиваемое стекло, потому что даже предусмотренная для разговоров трубка какого-то хрена сломалась?

– Папапапа…

– Он говорит «папа»! – захлопала в ладоши Катя и подбежала ко мне, чтобы пощекотать Арру животик.

– Ему шесть месяцев, он не может говорить.

– А вот и может! Скажи папе, скажи?! Кто у нас самый умный? Кто самый красивый? Арр-р-ртур.

Я усмехнулся. Зарылся носом в тонкий пушок на голове сына. Назвать Арра лысым, конечно, язык не поворачивался, но и сказать, что это волосы, было нехилым таким преувеличением. Зато как он пах! Я мог бесконечно его нюхать – он был моим наркотиком. Сладкий детский аромат. Аромат гречневой смеси, наглаженного белья и только его особенного запаха… Щелк! Катя фотографировала нас как одержимая, а я не очень понимал, зачем она это делает. Я не позволял ей выставлять фото Арра в социальных сетях. В целях безопасности. Но еще и потому, что боялся причинить этими фото боль своей девочке… если она сломается и пойдет искать меня в профиле у другой бабы.

– Папочка, что ты молчишь? Разве я не права? – Катя взяла крохотные ручки сынишки и похлопала.

– Конечно. Наш сын самый лучший, – заверил я, нехотя передавая мелкого из рук в руки. А на самом деле едва ли не с кровью от себя его отдирал, потому что я давным-давно все для себя решил. И каким бы ни было это решение для кого-то: спорным, неправильным, недостойным и даже шокирующим, я не собирался его менять.

– Не забыл, что у отца сегодня день рождения? Мы ничего такого не планировали, дата ведь не круглая. Просто посидим по-семейному и…

– Кать, я ухожу.

– Что? – нервно улыбнулась она, заправляя за ухо волосы.

– Я ухожу. Вещи на первое время собрал. Остальное попрошу упаковать домработницу.

– Ты что делаешь? – будто правда не понимала, переспросила Катя.

– Ухожу. Я обещал быть рядом первые полгода. Сегодня Арру исполнилось шесть месяцев, – терпеливо напомнил я.

– Ты издеваешься?

– Мы обо всем договорились. Ты просила год. Я его по-честному дал.