Девочка. Девушка. Женщина (СИ)

Я покивала, хотя могла возразить, что прямо сейчас моя задача — показать не танец, а технику. И это совсем другое. Но я не стала, сосредоточившись на вариациях, которые Романова рекомендовала мне станцевать. Разогрелась, немного порепетировали. Хоть нам и выделили отдельный зал, любопытных взглядов избежать не удалось. Особенно один парень пялился.

— Не помнишь Руслана?

— Нет.

— Он у меня начинал. На три года старше тебя. Потом поступил в училище, и вот там я прямо не знаю, что за, с позволенья сказать, педагоги ему попались — сбили мальчику ось. Ну и, закономерно, он поломался.

— Значит, мы с ним коллеги по несчастью?

— Вроде того. Может, даже вместе будете заниматься.

— Да?

— Угу. У Русланчика отпуск. Он просил меня с ним поработать. Ой, Сень, там Ефимов. Ты только не волнуйся, ага? И давай, как мы договаривались.

Танцевала, как будто в тумане. Ничего потом вспомнить не смогла. Оценить… Аплодировать мне, конечно, никто не стал. Хвалить тоже. Да и за что хвалить, мамочки? Зато мне обещали повторный смотр через месяц, и уж если там я продемонстрирую прогресс, взять в труппу. Так и сказали, да… Возьмем!

— Ну что, моя хорошая, дуй в душ, а потом — как насчет ресторана? Я считаю, это надо отпраздновать!

— Разве у нас есть повод? — засомневалась я.

— Тебе контракт на ознакомление скинули?

— Вроде бы.

— Ну, так что еще тебе нужно?

— Обсудить репертуар, — растерялась я.

— О господи. Я же уже говорила, да, что ты зажралась?

— Было такое. Да.

— Ну, вот и возвращайся с небес на землю. Никто не собирается тебя ставить в кордебалет, — закатила глаза Романова. — Левка не дурак. Поди, уже помчал свечку в церковь ставить за то, что в его труппе появился такой бриллиант, как ты.

— Разве он не еврей? Какая церковь, Дана Родионовна? — наконец, улыбнулась я.

— Не паясничай. Давай, дуй в душ. Я закажу нам столик.

За собственными переживаниями и хлопотами я на какое-то время и думать забыла о проблемах матери. Даже стыд, преследующий меня после разговора с Вершининым, отошел на второй план. Вот почему у меня едва ли сердце не оборвалось, когда я, уже устроившись за столиком в ресторане, достала телефон и увидела два пропущенных от мамы.

— Мам?

— Сеня! Ну, наконец-то! Я уже начала переживать. Как ты?

— Хорошо, наверное, а у тебя как дела? — просипела я, затаив дыхание, и подняла взгляд на Даночку, в свою очередь настороженно глядящую на меня.

— Я пока не поняла, Сень. Сижу третий час в полнейшем шоке.

— Что случилось? — похолодела.

— Ко мне пришел следователь и извинился! Представляешь? Так удивительно было видеть, как человек, который меня изводил и запугивал, извивался ужом.

— Значит, все позади? — сощурилась я. Романова ободряюще сжала мою руку.

— Да! Господи, поверить не могу. Ох, Сенька, от облегчения ноги как будто ватные, встать нет сил. А у меня педсовет через полчаса, — сквозь слезы рассмеялась мама.

— Ничего, мамуль, у тебя все получится. Я в тебя верю.

— Спасибо, Сенька, спасибо, родная! Но что мы все про меня? Как твоя поездка?

— Да ничего. Меня вроде бы взять обещали.

— Так это же отлично! Ты папе не звонила? Нет? Обязательно позвони. Он страшно переживает.

— Позвоню, конечно. Ты-то сама ему рассказала новости?

— Первым делом ему. А как же?

— И что папа?

— Ну, а ты как думаешь? — засмеялась опять, — Обещает праздник устроить. Хотел даже Вершинина пригласить, представляешь. Но я его остановила. Потому что… Ну где он, а где мы, правда? Как-то неловко.

— Да, наверное.

— Но поблагодарить его все же стоит. Может, ты бы ему позвонила, Сень?

— Конечно, — промямлила я. — Прямо сейчас и поблагодарю.

— Тогда не буду задерживать. Передавай привет Дане Родионовне.

Я пообещала непременно передать и сбросила вызов. Как раз принесли салат и…

— Аж целая бутылка? — удивленно взглянула на ведерко, в котором охлаждалось шампанское. — Мы не окосеем?

— Вряд ли. Но Артуру лучше звони сейчас.

Глава 5.2

Признаюсь, мелькнула мысль отделаться сообщением, но это уж было совсем трусливо. Поэтому я набралась смелости, нашла его номер в телефонной книге и позвонила, да. А потом еще и честно слушала гудки аж до тех пор, пока связь сама собой не оборвалась.

— Не берет, — пожала плечами я и, не без облегчения, настрочила: «Спасибо вам большое за маму. Есения», а для Даночки пояснила: — Отправила сообщение с благодарностью, а то потом забуду.

— Ну да, — усмехнулась она. На этом с разговором о Вершинине было покончено. За что я была Даночке страшно благодарна.