Девочка для Черного

Ксения Колесникова, его жена, сейчас работала главным бухгалтером. Она занималась нашими документами вместе с папой, который был директором фирмы.

— Я тебе очень не советую этим заниматься, — сказал отец. — Мутная схема.

— Сань, да почему бы не попробовать? Хоть раз. Ты что, Раю свою боишься? Она у тебя принципиальная. Я в курсе. Ну так ей об этом можно и не сообщать.

— Я не держу от неё никаких секретов.

— Саня…

— Нет, Эдик, тема закрыта. Я в этом участвовать не буду.

Я так и не узнала, чем именно Колесников предлагал тогда заниматься, но вряд ли это имело значение. Закончилось все плохо. Его планы провалились, вышло так, что он ещё и должен остался бандитам, причём очень крупную сумму. Впрочем, долг он в итоге выплатил. Но дружба между нашими семьями резко закончилась. Эдуард в своих неудачах винил моего отца. Он решил отобрать наш бизнес.

Колесников привык действовать любыми методами. Так что здесь он тоже решил сыграть «грязно». Обвинил моего отца в мошенничестве, подал на него в суд. Начались долгие месяцы разбирательств. У папы все было оформлено по правилам, но это не помогло. Колесников использовал криминальные связи. Некоторые документы пропали, некоторые подправили так, как было выгодно Эдуарду.

Моя семья потеряла практически все. У нас остался единственный магазин, который был сразу зарегистрирован на мою маму.

Но Колесников мечтал и это отобрать. Он так сильно изменился. Я просто не узнавала всегда улыбающегося дядю Эдика, который приходил к нам в гости на каждый праздник.

— Ты должен мне, Александр! — кричал он и его лицо буквально было перекошено от ярости. — Должен! Ты столько лет меня обманывал. Обкрадывал. Ты за все сполна заплатишь.

Эти его заявления полный бред. Ничего мой отец не украл у него. И от той рискованной затеи как мог пытался отговорить.

Я наделась наш главный и единственный магазин мы сможем сохранить. А дальше родители все постепенно вернут, восстановят. Я не сомневалась.

Но меня пугала ненависть и агрессия, которая исходила от Колесникова. Эдуард изменился до неузнаваемости.

Конечно, с учетом всех этих событий мне совсем не хотелось волновать родителей. Только истории про мою практику в тюрьме им сейчас не хватает.

Я шумно выдохнула и качнула головой.

Все позади. Надеюсь, Жданов больше не придёт. Мне совсем не нужны его извинения и оправдания.

+++

— Я постараюсь успеть, — говорю маме, пока она собирается в коридоре. — На экзамен отводится два часа. Но если я отвечу быстрее, то смогу уйти пораньше.

Автобусная остановка рядом с универом. Там минут пять пройти. Мысленно я уже все несколько раз прикинула в уме. Понимаю, что должна успеть. Сегодня важный день, и я хочу поддержать родителей.

— Тая, не надо тебе никуда ехать, — отмахивается. — После экзамена возвращайся домой. Мы все сами потом расскажем. Ты про учебу думай, а не про наши суды.

— Согласен, — бросает отец, проходя мимо нас в коридоре. — Будут новые заседания. После тех документов, которые мне удалось найти, наше дело примет совсем другой оборот. А вообще, нечего тебе на эти суды ходить.

— Ну как это, пап? — невольно хмурюсь я.

— Вот так, — отрезает он. — Ты лучше учебой занимайся. Кто нас потом лечить будет на старости лет?

— Ой, скажешь тоже, — качаю головой и улыбаюсь. — Вам до старости еще далеко.

— Ты хоть к экзамену готовишься?

— Саш, что ты такое спрашиваешь? — возмущается мама. — Тая ночами над этими книжками сидит. Ты посмотри на нее. Она столько времени недосыпает. У нее уже синяки под глазами. Все, доча, сдашь последний экзамен — и пора менять график.

— Да знаю я, Тая этот экзамен сдать не проблема, — усмехается папа и его ладонь опускается на мое плечо. — Все будет хорошо. Ты про нас не волнуйся. Твое дело — учиться. А про суд и все остальное я сам позабочусь.

Я понимаю, что отец хотел бы заниматься судебными вопросами один. Он бы и маму от всех разбирательств оградил. Но это невозможно. Такой формат дела. Она тоже должна присутствовать на суде.

Наконец, в деле наметился просвет. Папа сумел достать важные бумаги, которые сегодня покажет в суде.

— Похоже, нам не придется продавать магазин, — прибавляет он и целует меня в щеку, потом направляется к выходу. — Ну все, я пошел, Рая, внизу тебя жду.

Мы с мамой переглядываемся и без слов друг друга понимаем. Одновременно улыбаемся. Папа бы в любом случае не стал продавать магазин. Недавно ему предложили такую сделку, но он наотрез отказался.

— Как я продам? — отмахнулся тогда. — У нас же суд до сих пор идет.

Конечно, дело было не только в судебном процессе. Наш магазин был особенным. С него все началось, и папа отлично понимал, как много это место значит для мамы.

— Давай, Саш, — кивает мама. — Я скоро буду.

Она поправляет пальто, берет сумку. Еще раз смотрит в зеркало и поворачивается ко мне.

— А почему сегодня цветов нет? — вдруг спрашивает мама.

— Есть, — пожимаю плечами. — Точнее — были. Букет доставили, когда я возвращалась после пробежки. Тут как раз шла тетя Аня с первого этажа. Вот я их и отдала.