Девочка для шпиона

Совсем неплохо, кстати, было бы найти этого специалиста по фотографированию любовных сцен и покопаться в его пленках. Может быть, он давно уже интересуется Валькиной квартирой. К тому же совершенно непонятен был его интерес именно к этой парочке. Что толку шантажировать полковника разведки и швею? У швеи заработки невелики, а военный разведчик может найти нехорошего мальчика и крепко его обидеть. Вот, скажем, Турецкий А. Б. в подобной ситуации не падал бы без сознания, как кисейная барышня, а без лишнего шума поискал фотографа. Таких мастеров дальней съемки с хорошим качеством даже в Москве не очень много. Уходя от Ковалевской, во дворе я прикинул на всякий случай, из какого дома, с какого этажа мог наводить свой объектив на спальню Валентины шантажист-любитель. Снимок, который Александра Ивановна принесла от Скворцовой, я на всякий случай решил отдать экспертам, пусть поизучают, вдруг найдут какую-нибудь отличительную особенность.

6

С утра Костя Меркулов сообщил мне, что подтвердились его худшие опасения: оппозиционные силы в Чечне пошли на штурм Грозного, свергать Дудаева. А федеральные власти, вместо того чтобы занимать примиренческую позицию, открыто поддержали оппозицию словом и делом.

Костя яростно курил у окна и горячо доказывал:

— Контрразведка там сиднем сидит, офицеров нанимает за крутые бабки, чтобы на войну ехали, с Дудаевым в солдатики поиграться! Поиграются!..

Потом по моей просьбе позвонил в Главное разведуправление Генштаба и попросил тоном вежливого приказа, чтобы кто-нибудь из компетентных товарищей подъехал в прокуратуру к следователю Турецкому для объяснений по поводу обстоятельств внезапной кончины полковника Скворцова.

Несколько минут он ждал прямо у телефона, какое решение примут рыцари плаща и кинжала, затем поблагодарил и положил трубку.

— Не матом хоть послали, Костя? — спросил я, криво усмехаясь.

— Не те времена, дорогой! Жди гостей. Ты получишь объяснения в той мере, в какой это не будет ущербом для государственной тайны!

— У нас они еще есть? — притворно удивился я.

— До сих пор одним из главных стратегических секретов нашей Родины является здоровье членов ее высшего руководства. И много еще разных военных секретов, поменьше. Идите, господин Турецкий, марш на работу! И принесите мне что-нибудь стоящее. А то я никак не могу придумать причину или, выражаясь профессиональным языком, обоснование для того, чтобы пристегнуть вас к этому полковнику, хотя после того, как подшутили над Славиным сейфом и вашими кабинетами, кого-то пристегнуть надо…

— Кого-то?

— А что? Ты забыл, что у нас еще есть темная лошадка с хорошей родословной — Андриевский?

— Точно, Константин Дмитриевич, о нем-то я и забыл! Да и он что-то перестал звонить, интересоваться.

— А зачем ему набиваться? С него подозрение снято, вот и радуется.

Я почти не удивился, когда ко мне в кабинет постучался стройный, крепкий и элегантный мужчина, я в нем узнал того самого полковника Осинцева, которому намедни возвращал портфель его безвременно умершего коллеги.

— Добрый день, Александр Борисович, — сказал он, не утруждая себя улыбкой вежливости.

Ишь ты, подумал я без злобы, запомнил, как зовут, профессионал! А я, хоть убей, не вспомню, наверное, как его мама назвала… А вот и нет, брат мусью, вспомнил — Сергей! Сергей Борисович… братан!

— Мое руководство, Александр Борисович, несколько озадачено, — начал, не дожидаясь ответного приветствия, Осинцев. — Видите ли, мы всегда готовы к сотрудничеству с гражданскими юристами. Но в данном случае, согласитесь, было бы более правильно отдать это дело военной прокуратуре.

— Вовсе не обязательно, Сергей Борисович, — в пику ему, ослепительно улыбаясь, возразил я. — Полковник Скворцов умер после работы не на территории ведомства или воинского подразделения, и умер естественной, хоть и безвременной, смертью простого обывателя…

— В этом отношении вы правы, Александр Борисович, и, если вы помните, дознание по факту смерти вел ваш следователь. Но, насколько я понял, вас интересует работа Василия Дмитриевича, а это уже сложнее…

— Скажите, Сергей Борисович, вас уполномочили поведать мне только о том, что я лезу не в свое дело? Если да, то я понял и буду ходатайствовать перед генеральным об официальном запросе. Тогда дальнейший диалог не обязателен.

Осинцев усмехнулся:

— Вам палец в рот не клади, товарищ следователь!

— Оттого и жив пока еще! — в тон ему ответил я, понимая, что разведчик начал ломаться и сейчас начнет применять разработанный в штабе вариант Б.

— Мое руководство разрешило мне в интересах важности дела, которое вы расследуете, ответить на те из ваших вопросов, которые не будут касаться оперативной секретности.

— Вот и хорошо! А что, ваше начальство знает, чем я занимаюсь?

Осинцев улыбнулся полухитро-полузагадочно:

— Должно знать, коль вы настойчиво хотите заглянуть в нашу епархию!

— Что ж, это справедливо. Так вот, Сергей Борисович, по некоторым нашим данным получается, что полковник Скворцов имел контакты с лицами, нам пока не известными, но явно не принадлежащими к вашему ведомству…