Девочка и пёс

Они прошли через низкую глубокую арку и очутились в прямоугольном дворе со всех сторон окруженном трехэтажными кирпичными домами. Выход из двора находился напротив через такую же арку. Слева и справа на деревянных помостах под навесами располагались столики и стулья, занятые многочисленной разношерстной публикой. Люди ели, пили, курили, смеялись и очень шумно общались. Гомон и звон посуды рокотал как прибой. Элен подняла глаза и прочла деревянные буквы на дугообразной металлической полосе между навесами: "Тихая гавань". Девочка саркастически поджала губы, гавань явно была какой угодно, но только не тихой. Между столиками сновали девушки в светло голубых передниках и с весьма оголенными ногами, а одна из них, одетая в такого же цвета платье и чепчик со смешными торчащими уголками, завидев Галкута, бросилась к нему наперерез:

– Эй, молодой! – Задорно крикнула она, хотя сама была лет на 15 младше Галкута. – Заходи, угостись. Какому богу не служи, а поесть всегда пригодится.

Слуга судьи хотел молча обойти её, но девица преступила ему дорогу, с любопытством рассматривая жуткие следы побоев на его лице, а также скользнув взглядом по замотанной правой руке.

– Ну-ну, молодой, куда спешишь? Время – вода, жизнь – еда. Не тушуйся, заходи, – наседала она, – у нас кусок на любой кошелёк.

– Мы…, – начал Галкут.

– Да ладно! – Весело перебила его девушка, словно он успел что-то возразить. – Всё исполнится, коли живот наполнится. Заходите, накормим от души, и тебя, и твою малышку. Всякому нужен и обед и ужин. За пару коперов получите две тарелки тыквенной каши, бутылку морса и мясной пирог.

Элен была несколько обескуражена таким напором и бесцеремонностью и как ей показалось Галкут тоже. Но тот сделал шаг вперед, почти вплотную приблизившись к бойкой девице, и глухо произнес:

– Мертвец не ест пирогов. Дай мне пройти, дочка.

Девушка еще секунду глядела в тусклые и правда словно безжизненные глаза Галкута, а затем молча отступила в сторону.

Выйдя из арки, они повернули направо, прошли буквально метров 10 и оказались на шумной просторной площади, в центре которой застыл высоченный позеленевший монумент некоему могучему субъекту в огромной короне, горделиво опиравшемуся на длинную чуть изогнувшуюся шпагу. Здесь было гораздо многолюднее чем даже в "Тихой гавани" и в толпе уже попадались пышно разодетые, сопровождаемые свитой вельможи, вооруженные мечами и арбалетами солдаты, пару раз мелькала красная форма Судебной палаты, а также прошли мимо два гиганта туру в зеленых шортах и одна тощая замотанная в какие-то тряпки фигура авра. Вдоль тротуара по периметру площади стояли конные экипажи и Галкут медленно пошел вдоль них, присматривая подходящий. Они остановились у обшарпанной маленькой кареты с мутным треснувшим стеклом в дверце. На козлах восседал рослый пожилой мужчина с очень длинной неряшливой бородой, опускавшейся ему буквально на колени. Также у него были весьма косматые брови, толстые губы и очень красный нос. А на голове восседала безобразная сплюснутая шляпа, словно кто-то с размаху вдарил по некогда высокому цилиндрическому головному убору. В целом он производил впечатление уставшего от жизни, удрученного, печального человека и его плотный стеганый кафтан в некоторых местах зиял дырами и кроме того был поверх замотан какими-то грязными шарфами или кушаками.

– Мира и процветания тебе, почтенный возничий, – проговорил Галкут, подняв голову и сдвинув назад свою широкополую лихую шляпу.

"Почтенный возничий" хмуро оглядел Галкута и его маленькую спутницу и явно ничего хорошего об этой парочке не подумал.

– И тебя храни Бог, добрый прохожий, – равнодушно ответил он.

– До Буристана, к Тишкиному пятачку довезешь?

Возничий еще раз неприязненно поглядел на Галкута и скорбно прокомментировал:

– На морде места живого не осталось, а всё туда же, в притоны эти поганые рвешься. Да еще малую в эту треклятущую дыру тащишь.

Галкут ничего не ответил и лишь выжидательно глядел на кучера.

– Деньги-то у тебя есть?

Слуга судьи вынул из кармана штанов горсть медных и серебряных монет и показал их на раскрытой ладони. Такое богатство произвело некоторое впечатление на возничего и он пробурчал:

– Довезти довезу, но ждать ничего там не буду. В этом проклятом Буристане только смерти своей дождешься.