Девочка и пёс

— Своего подельника, гада, — хрипло сообщил арестант. — Он собрался порешить меня, да я вишь опередил его. — Сделав паузу, он опустил глаза и удрученно произнес: — Только этот потрох не подох. Изошелся весь синей пеной, а не сдох как надо. Чтоб у него суки рог на жопе вырос. Дело в таверне было, так он судейских кликнул, свидетелей собрал, на меня вину возвёл. Подвел секретут проклятый под монастырь.

— Ты что ж его "ведьминой солью" травил? — Почти весело полюбопытствовал Цыс.

— Да, — простодушно ответил арестант, удивленно уставившись на незнакомца.

— Да еще небось и в вино подсыпал?

— Ну а куда ж еще.

— Ну ты и дурачина! Ведьмину соль нельзя с алкоголем смешивать, этак ты ему только промывание желудка устроил. Да и вообще она дрянной яд, её полстакана нужно чтобы взрослого мужика извести, да и подсыпать только в твердую пищу можно.

Миаргон растерянно глядел на человека столь осведомленного в темном искусстве отравлений.

— А бабка на базаре сказала что самое то, — расстроенно сообщил он.

Теперь уже Цыс уставился на арестанта с удивлением.

— Ты что ж просто пошел на базар и попросил у первой попавшейся бабки яду?

— Почему же у первой попавшейся, — обиженно проговорил Миаргон. — Походил уж, присмотрелся, выбрал самую страшную каргу на базаре, которая явно прямиком с Лысой горы на метле в Акануран прилетела. Торговала грибочками, травками, настоями, плесенью какой-то. Думал уж такая-то точно должна знать каким порошком человека на тот свет спровадить. А выходит подсунула, дура старая, не то, еще и две сильвиды взяла, чтоб ей пусто было грымзе бородавчатой.

Цыс усмехнулся про себя: "Надо же какой дуралей. Тут каждое дело со всех сторон обдумываешь, прикидываешь как взяться, как подойти, как уйти, переживаешь, готовишься, внешность меняешь. И если чувствуешь, что риск запределен, то и вовсе бросаешь. А этот наверно утром с похмелья проснулся, в затылке почесал, решил что неплохо бы товарища угробить и отправился на базар за ядом. Нашел страшную бабку, решил что ведьма, купил за серебро неизвестный порошок и тут же за обедом, прямо в многолюдной таверне и подсыпал сотоварищу. И ведь 28 лет, не дитё малое." И Цыс решил что эта клетка заслуженное место для такого кретина.

— Тебе чего присудили? — Спросил Цыс, полагая что пару месяцев этой клетки, а потом еще пару лет на рудниках, каменоломнях, галерах или северных плантациях. Агронское правосудие было известно своим прагматизмом и мало кто из преступивших законы просто томились в тюрьмах, почти всех ждала изнурительная каторга на благо любимой страны и милосердного монарха.

— "Горячее чрево", — буднично сообщил Миаргон.

Цыс едва не вздрогнул и с неприятным зловещим холодком в душе подумал: "Однако! Сурово же они обходятся с отравителями". И подивился спокойствию заключенного.

— Ты знаешь что это?

Миаргон пожал плечами:

— Смерть.

— Смерть, — согласился Цыс. — Только уж казнь тебя ждет донельзя лютая. Свяжут тебя, поставят в яму по грудь, задерут башку и воткнут в рот трубу металлическую, запихают её тебе до самых потрохов. А потом через неё будут тебе в брюхо раскаленное масло вливать, неспешно так выжигая всё твоё нутро. И будешь ты и выть, и биться как припадочный, и боль будет такая что глаза из орбит вылезут. Но умрешь ты не скоро. Они будут по чуть-чуть цедить и прежде чем все твои кишки сварятся, ты ума от боли лишишься, а если бог даст, то и сознания.

Увидев как темное лицо арестанта стало пепельно-серым от переживаемого ужаса, Цыс почувствовал себя удовлетворенным.

— Может помилуют еще, — обессиленно пробормотал Миаргон, — слыхал я бывает такое для тех кто в клетках сидят.

— Отравителя не помилуют, — твердо сказал Цыс. — Но если хочешь…

Цыс огляделся по сторонам, убеждаясь что вокруг никого нет, и понизив голос проговорил:

— Если хочешь, могу убить тебя прямо сейчас, легко и безболезненно.

— Как?! — Ошарашенно спросил арестант.

— Нож есть отравленный. Чиркану по руке до крови и в течении десяти минут подохнешь, тихо и без мук.

Миаргон остолбенело глядел на теперь уже страшного человека, стоявшего по ту сторону прутьев.

— Мне три месяца клетки назначили, еще месяц сидеть, — пролепетал Миаргон.

— И что? — Сурово спросил Цыс. — Хочешь выгадать еще один месяц позорной унизительной жизни в тесной звериной клетке, на потеху этим ротозеям? А потом истечь мочой и дерьмом от "горячего чрева"? Не лучше ли достойно и мужественно принять спокойную смерть сейчас?

Цыс и сам не знал зачем он прицепился к несчастному Миаргону с этим предложением. Наверно ему просто было очень любопытно как поведёт себя загнанный в ситуацию такого жуткого выбора человек.

— Н-нет, — испуганно сказал наконец Миаргон, желая теперь только того чтобы этот незнакомец оставил его в покое.

— Зря. Может подумаешь еще? Дело верное. Я тебе не бабка с грибочками, сдохнешь за милую душу.

— Нет! — Миаргон отполз к задней стене стенки, едва не опрокинув отхожее ведро.