Девочка и пёс

В компании Талгаро, она спускалась с Холма висельника, направляясь к воротам постоялого двора, где их, уже спрыгнув с коня, поджидала Тайвира. Им навстречу проехало несколько всадников и пара экипажей, направляющихся куда-то на запад. Один из всадников, плотный, широкоплечий, круглолицый, лысеющий мужик лет сорока столь долго и бесцеремонно и даже вроде как удивленно пялился на неё, что Минлу не выдержала и опустила взгляд. За время своего бродяжничества она будто бы вполне привыкла к тому что мужчины на неё смотрят, с вожделением ли, с интересом, с любопытством, с раздражением или презрением она разбираться не пыталась, хотя где-то в самых потаенных глубинах души тихий-тихий голосок, словно и сам пугающийся собственной дерзости, как будто один маленький ребенок другому, по секрету, в темноте, под толстым одеялом, нашептывал ей, что они смотрят на неё потому что она, и совсем уже тихо, красивая. И тут же в страхе умолкал. Она старалась об этом не думать. Мысли о собственной привлекательности или непривлекательности для лиц мужского пола представлялись ей абсолютно излишними, ненужными и пустыми. К чему это хранительнице Шивтака, которая всю жизнь должна оставаться девственной? Смотрят и пускай смотрят, её это не касается и обращать на это внимание, конечно, не стоит. Но даже спустя десять месяцев странствий достойно игнорировать эти взгляды у неё не всегда получалось и она, сердясь на себя, то краснела, то смущенно опускала глаза, то путалась и сбивалась в словах. Её повергала просто в оцепенение, стыдливую скованность мысль, что кто-то из этих мужчин возможно представляет её в своих объятиях, обнаженной, исполняющей любовные ласки, занимающейся такими вещами, которые она и додумать-то до конца не смела. Но всё же путешествия, время и опыт делали своё дело и постепенно её смущение под взглядами мужчин становилось всё менее острым и явным, практически сходя на нет. Хотя, конечно, стоило кому-то из них повести себя чуть более бесцеремонно, настойчиво и фривольно чем обычно и ей тут же становилось не по себе и привычная стеснительность возвращалась.

Напротив деревянных стен "Золотого колеса", за обочиной Осевого тракта, в полный разброд и раздрызг стояло наверно несколько десятков телег, повозок и фургонов. Дальше за ними, на красном лугу паслись лошади, за которыми наблюдали босоногие мальчишки. Из тех кто остался для охраны вещей, большинство лежали прямо в кузовах повозок, поверх своего драгоценного груза и лениво поглядывали по сторонам. Другие сидели, привалившись спиной к колесам, жевали травинки и также равнодушно глазели перед собой. В паре мест деятельные мужики организовали костерки, на которых кипятили воду и заваривали душистый чай. Вдоль обочины бродило несколько торговцев-коробейников, апатично предлагая свой нехитрый товар. Кроме них также прохаживались отдельные непонятные молодые востроглазые субъекты, зыркающие по сторонам и заставлявшие нервничать присматривающих за возами людей.

Минлу остановила коня возле Тайвиры и глянула в сторону Талгаро. Тот, едва заметно кивнув ей, проследовал мимо, словно собирался ехать дальше. Минлу точно так же чуть качнула головой, подтверждая договоренность.

129

Минлу и Тайвира, ведя лошадей в поводу, вошли в ворота постоялого двора.

Здесь, в контраст с сонным миром оставленных за обочиной тракта повозок, чувствовалось энергичное, приятное, будоражащее биение жизни. Двор был достаточно просторным, вымощенный каменными плитами, украшенный чахлыми клумбами, одинокими деревцами-солитерами мозаичными дорожками и небольшой, круглой, огороженной площадкой солнечных часов с красивой отполированной стелой гномона из темного красно-золотого дерева. Вдоль главного центрального здания постоялого двора тянулось высокое крыльцо-галерея, рядом с ним стояли резные лавочки, на которых с удовольствием расположились постояльцы гостиницы и просто заезжие, желавшие посидеть на свежем воздухе, выкурить сигаретку другую, покалякать о том о сем и поглазеть по сторонам. Здесь даже имелся небольшой рыночек с десятком лавок, где бойкие продавцы и не менее бойкие покупатели охотно и многословно занимались торгом. То и дело мелькали люди в светло-зеленых туниках и куртках с большой симпатичной эмблемой на спине: темно-зеленый с чуть голубоватым отливом четырёхлепестковый цветок в ободе золотистого колеса. Это были работники постоялого двора. Минлу поглядывала на них с удивлением. За своё почти годичное путешествие она побывала во многих гостиницах, корчмах, тавернах и тому подобном, но что-то не могла припомнить чтобы где-то еще персонал того или иного заведения носил бы специально сшитую для них форму, да еще и с каким-то отличительным знаком-эмблемой. Сразу было ясно что хозяин "Золотого колеса" весьма трепетно относится к своему детищу и вкладывает немало сил в его процветание.