Девочка и звезды

— Хорошо, что ты хоть что-то чувствуешь! Я уже начал думать, что ты вообще не человек. — Эррис поднял металлическую руку. — Не обижайтесь. Просто город притащила тебя сюда умирать. Словно тебя бросили в топку и ты стоишь там на белом огне и только сейчас начинаешь потеть. Этого не должно быть. И все же это так. — Он положил свои стальные пальцы ей на плечо, и Яз сдержалась, чтобы не вздрогнуть. — И я рад этому. На самом деле. — Он огляделся и указал на участок стены, ничем не отличающийся от других. — Вот куда нам нужно идти. Ищи Путь. Твою реку.

Вместо того чтобы спорить и говорить, что еще слишком рано, Яз позволила своим глазам расфокусироваться, проигнорировала боль, пронзившую ее череп, и посмотрела за пределы мира.

Во время ее последнего прикосновения река была видна так близко, что сейчас это должна была быть тонкая нить далеко за пределами досягаемости. Вместо этого река ревела вокруг нее, поток, несущийся через невозможные углы мира со скоростью, которая могла бы содрать плоть с костей. Шок отшвырнул Яз к стене, и она содрогнулась всем телом.

— Я видела ее!

— Я заметил. — Эррис склонил свою темную голову.

— Что же мне делать?

Эррис отвернулся и начал расчищать путь к противоположной стене, отодвигая тяжелые блоки, из которых торчали черные веревки, металлические оболочки и части… вещей.

— Ты эксперт, не я. Но это не должно быть трудно. Помни, что Пропавшие проложили этот маршрут для таких, как ты. Тебе нужно только пройти по нему. И возьми меня с собой.

Яз двинулась по расчищенному пути к стене, отбрасывая ногами мелкие предметы, которые Эррис пропустил. Один из них тревожно зажужжал и на острых, как булавки, ногах отполз в сторону, чтобы спрятаться среди груды обломков. Она подошла к стене, когда Эррис отодвинул последнее препятствие, металл скрипел по камню.

— Итак, я просто… — Яз положила ладони на камень, обнаружив, что он теплый на ощупь, во всяком случае, теплее льда. Она приготовилась к новому усилию.

— Тебе не нужно пробивать себе дорогу — используй Путь, чтобы взять нас, пусть он покажет тебе дорогу. — Эррис протянул руку и постучал по камню стальным пальцем. — Наверное, нам следует поторопиться. — Еще один стук.

— Поторопиться? — Яз оглянулась через плечо и пристально посмотрела в непроницаемую темноту, где должно было находиться лицо Эрриса. — Через стену?

— Да.

— Вчера я была на льду, где всегда жила. А теперь я нахожусь в милях под скалами, которые на много миль ниже льда, в городе, построенном Пропавшими, и меня учит проходить сквозь стены человек, который, возможно, умер тысячи лет назад, и разговаривает со мной изнутри тела, сделанного из металла, и… и я не знаю, что еще. В общем, все это означает: дайте мне проклятое богами мгновение отдохнуть.

У Эрриса хватило мудрости промолчать.

Яз снова обратила внимание на стену. Она чувствовала давление звезды пустоты, чувствовала, как звезда разрушает то, кем она была, отрывает составные части ее сознания. Она наклонилась и прижалась лбом к камню:

— Насколько это опасно?

— Менее опасно, чем оставаться здесь.

— А если я застряну? Заблужусь в скале? — Когда люди отделялись от своего клана, их со временем побеждал ветер и покрывал снег. Лед забирал их к себе, навсегда заперев в своей глубине. — Я умру?

Теперь голос Эрриса зазвучал мягко, почти без искажений, почти так же, как звучал под теплым солнцем, когда Эррис стоял в траве, колыхавшейся у его ног:

— Я не знаю.

— Спасибо, что показал мне деревья, — сказала Яз, чувствуя горько-сладкую боль в сердце, когда вспомнила, как они выглядели. — В конце долгой ночи Икта собирают все оставшееся масло и растапливают лед. Мы строим ветролом, и наши старейшины выливают воду… Она сразу замерзает, но они умеют строить скульптуры, пока она течет и замерзает. Они называют это садом. — Эти скульптуры всегда напоминали Яз вены, расширяющиеся и разветвляющиеся. Они были высокими, хрупкими и красивыми, построенными только для того, чтобы ветер мог их снести. Редкая для Икта экстравагантность. Но какое-то время они стояли. Над головой, в последнем ночном небе, хлестали драконьи хвосты, полярное сияние, колеблющиеся, призрачные завесы цвета. И, когда свет становился зеленым и отражался в ветвях ледяного сада, старейшины пели песню без слов, считая потери. Сжигание масла было единственным случаем, — если не считать мертвецов, оставляемых ветру, — когда Икта что-нибудь тратили впустую. Яз никогда не понимала этого и не знала, что скрывается за печалью в сад-песне. — Если я умру здесь… ну… я все равно увижу деревья. Ты меня кое-чему научил. И за это я тебе благодарна. — Возможно, песня звезды пустоты разрушила ее барьеры, или это были два долгих дня с того мгновения, как она упала в яму, или просто страх, что она умрет, но Яз обнаружила, что дрожит, ее глаза защипало, дыхание угрожало застрять в горле. — Спасибо за порхотунью. И за траву.