Девочка и звезды

— Бабочку. — Эррис склонил голову. — Мне жаль, что это случилось с тобой. Тебя вышвырнули из той единственной жизни, которую ты знала. Может быть, единственной жизни, которую ты могла себе представить. — Его металлическая рука лежала рядом с ее рукой, прислоненной к стене. — Я тоже упал и потерял свое будущее. То, чего я хотел и на что надеялся. Мелочи, может быть, глупости, но они были моими, и это все еще жжет меня, хотя все те времена прошли и забыты. Все еще больно. Мы оба… мы попали в жизнь, которую не понимаем и о которой не просили.

Древняя боль Эрриса эхом отозвалась в Яз, принеся с собой образ полярного сияния, сочившегося сквозь ледяные деревья перед рассветом. Ее лицо дернулось, глаза защипало. Ее пальцы без приказа коснулись руки Эрриса, и в этот момент, без всякого ощущения движения, она снова оказалась перед вечным покоем леса, ласкаемые теплым ветерком, ее рука была в его руке, снова из плоти и крови, черные пальцы переплетались с медно-красными.

— Была девушка, которую я любил. Но я провалился в пустоту и больше не вернулся к ней. Я так и не узнал, как долго она ждала меня, что стало с ее жизнью и как она умерла. Но я любил ее, и меня любили, и я держу это при себе. Это заставляет меня думать, что я, должно быть, все еще жив… каким-то способом жив… потому что иначе как Пропавшие смогли запечатлеть такую вещь в своих машинах, что-то такое сладкое, хрупкое и сильное, как любовь?

Яз подняла голову и увидела, что Эррис наблюдает за ней со слезой на щеке. Возможно, она могла бы вечно держаться за свое несчастье. У Икта крепкие стены. Но эта слеза сломила ее, и рыдание пронзило ее. Потом еще одно. И они долго стояли, заключенные в объятия друг друга и в своей собственной печали, а деревья качались и бабочки поднимались из травы вокруг них, пока их слезы не иссякли.

Тепло того дня, затерянное в веках, покрытое приливом льда, но каким-то образом сохранившееся для нее здесь, растопило что-то в Яз. Холодность, ледяная сущность, в которую она была завернута всю свою жизнь, сдалась древнему лету. Решимость, с которой она исполняла свой долг и играла роль, в которой нуждался клан и которую от нее требовал, необходимость сменить собственные надежды и воображение на мрачную службу простому выживанию — все это сбежало от нее. Под лучами яркого солнца давно забытые мечты начали разворачиваться с осторожностью распускающихся цветов.

Присутствие духа вернулось к Яз сразу, а не постепенно, точно так же, как громадность недавних событий внезапно ошеломила ее. Она оказалась в объятиях Эрриса, уткнувшись лицом куда-то между его шеей и плечом. Потрясенная, она вырвалась и в следующее мгновение снова стояла в пыльной, заваленной хламом комнате, над ней нависала металлическая конструкция.

— Я… я думаю, мы должны торопиться. — Она обнаружила, что ее голос дрожит, а тело вспоминает форму его тела. Его запах, казалось, все еще витал в ней.

— Должны. Но в пустоте время течет по-другому. — Он тоже говорил неуверенно, колеблясь, и это почему-то радовало ее, хотя она не могла сформулировать, почему. — Ты готова?

Яз посмотрела за стену, на бесконечную реку силы, которая текла вокруг нее, — только возьми, — но настолько яростная, что малейшая ошибка переполнит ее, украденная энергия разорвет плоть и кости. Ей не нужно пробивать стену — Эррис сказал ей об этом. Ей просто нужно путешествовать. Яз не потянулась, чтобы коснуться реки, как она всегда делала раньше. Вместо этого она напрягла какую-то неожиданную мышцу в своем сознании, пытаясь позволить реке коснуться ее. Почти мгновенно она почувствовала, как потоки текут через нее, как они текут через все вещи, но теперь они, казалось, заметили ее, дернули ее плоть, увлекли за собой. Эффект сразу же стал тревожным и быстро — болезненным. Река течет во всех направлениях, которые человеческий ум может вообразить, и еще в гораздо большем, которые вообразить невозможно. Прежде чем соперничающие силы успели разорвать ее на части, Яз оттолкнулась и поплыла к стене. Она почувствовала, как стальная рука Эрриса опустилась ей на плечо. У стены потоки начали сходиться, пока, уже прижавшись к ней, Яз не почувствовала доминирующий рывок одного потока в одном направлении. Со вздохом облегчения она отпустила мир и позволила течению унести себя.

16

— ТЫ ЗДЕСЬ? — ЯЗ ничего не видела, ничего не чувствовала, кроме того, что под ее ногами была земля.

Только тишина. Тишина и холодный свет, очень слабый, который начал расти сбоку от нее. Это, по крайней мере, вернуло направление в ее мир. На фоне рассеянного света начала проступать путаница абсолютно черных линий, тысяча черных линий, они поднимались, разделялись, тянулись, становилась все тоньше. Подул ветер. Не резкий, свирепый ветер льда, а холодный и настойчивый. Черные линии заколыхались, и Яз узнала в них бесчисленные ветви деревьев, лишенные трепещущей зелени, оставшиеся голыми и черными, приветствующие рассвет.

— Эррис?

Но, похоже, ей не удалось привести Эрриса сюда. Мертвый лес глубоко подо льдом? Но здесь были светлеющее небо и ветер.