Девочка, я о тебе мечтаю

Я же поймал взгляд Кати. Она явно вспомнила то, что было между нами тогда.

Как я её зажал, а потом получил по морде, когда пытался её поцеловать.

Чёрт возьми, а мне не стыдно. Я бы и сейчас хотел ощутить её в своих руках. И поцеловать тоже.

Кстати, ей придётся меня дождаться, если даже в процессе мытья полов Катя участвовать не будет, — нам ехать домой на одной машине. Так что в мытьё полов Рыжая вляпалась вместе с нами.

Весь день Архип скалился на Кристину и препирался с ней. Та оказалась не из робкого десятка и отвечала тем же. Впервые видел его таким… злым? Или эмоциональным? Но меня лично больше волновала Катя, и я тихонько наблюдал за тем, как она живёт.

Не знаю, кому в голову пришла сия чудесная идея, но в гимназии объявили День Любви. Я ещё с утра заметил и удивился сердечкам по стенам — иногда наша гимназия страдала подобным, чтобы развлечь учеников и показать свою активную внеклассную жизнь.

И понеслось… Какие-то записки и шушуканья за углом. На первом этаже установили ящик для записок. Каждую перемену кто-то получал письмо Любви. Иногда это были просто теплые слова для учителей, иногда самые настоящие признания в любви от парней к девушкам и наоборот. Кильдим стоял знатный, учителя вздыхали и пытались работать как есть, но Катя пару раз улыбалась, я видел. Конечно, ведь девчонкам нравится же всякая чушь!

Катя

Безумный День Любви в обычно строгой гимназии меня даже отвлёк. Парни и девушки перешёптывались по углам и писали друг другу записки.

На одной из больших перемен после обеда меня окликнули:

— Романова! Эй, Романова, стой!

Я обернулась и встретилась глазами с парнем, которого уже видела в школе, но лично не знала. К тому же он был максимум шестиклассником. Паренёк протягивал мне невероятно красивую белую розу на тонкой длинной ножке, перевязанную нежной атласной лентой. У меня только и округлились глаза.

— Держи. Тебя поздравляют с Днём Любви.

— Меня?

— Тебя. Ну, бери.

— Ты ничего не путаешь?

— Рыжая Катя Романова, одиннадцатый класс. Всё верно? — спросил паренёк.

— Да…

— Тогда — не путаю! Слушай, ну, забери, я ещё в сортир хотел заскочить перед звонком.

Я молча забрала розу с заботливо срезанными шипами и застыла с ней в руках, глядя в спину убегающего мальчишки. Передавать признания в любви — явно не его стезя… Я осмотрела цветок. Кто-то же мне его прислал? Кто?

Попов?

Вероятно, он.

Больше и некому.

Я наклонилась к самой сердцевине цветка и втянула тонкий аромат изысканной розы. Она и пахла шикарно — я в этом даже не сомневалась.

Пошла вперед по коридору к аудитории русского языка и краем уха услышала фамилию Питерского. Сама не знаю, почему мне захотелось знать, что именно говорят эти десятиклассницы о Романе, но маячок внутри меня словно сработал на интуитивном уровне. Но девочки замолчали и смотрели, как я иду по коридору, пока я не завернула за угол. За углом я остановилась, прижалась спиной к стене и прислушалась.

— Капец…

— Ты это видела?

— Ага.

— Так Питерский ЕЙ купил цветы?

— Ну, ты же видишь, что она с ней шла… Сама видела, как Питерский её тому пацану давал и рассказывал, кому отнести. Было не слышно, но теперь мы и сами узнали, кому она предназначалась.

— Такую розу классную купил, и такой замухрышке…

— Да уж. Жаль… Мог бы себе выбрать и кого-нибудь покрасивее, чем это рыжее недоразумение!

Дальше их оскорбления я слушать не стала. Пошла своей дорогой. Но сердце гулко билось в ушах. Эта роза от Питерского?

Не может быть такого!

Но ведь девчонки чётко сказали, что сами видели, как он просил того мальчика отдать её именно мне…

Это открытие поразило меня так, что даже кончики пальцев похолодели.

Что это значит? Шутка или что?

Возле аудитории русского языка я остановилась у окна и думала, не отдавая себе отчёта, поглаживала пальцами тонкий стебель и ленту на цветке…

В коридоре пока ещё было мало наших одноклассников, а Роман с Архипом уже подпирали стенки кабинета. Они не обращали на меня никакого внимания и о чём-то гоготали между собой. Впрочем, как и всегда. И я решила, что лучше выяснить всё здесь и сейчас, — всё равно Питерского рассекретили так глупо.

— Рома, — негромко позвала я, и парень обернулся. — Мы можем… поговорить?

Питерский неохотно отлип от стены и двинулся ко мне. Когда он дошёл до меня и возвысился прямо над моей головой, я уже растеряла весь боевой дух, но смогла собраться, вынырнуть из омутов его серых глаз и справиться с губами, заставив их произносить слова.

— Твоя роза? — спросила я.

— Ты больная, что ли? — заржал он на весь школьный коридор. — На фига мне тебе розы дарить?

— Тебя видели. Как ты её передавал тому, кто принёс её мне.

Лицо Романа отразило лёгкое недоумение. Хорошо играет, однако.

— Перепутали, наверное. Я пюрешку ел с котлеткой в столовке. Какие, блин, розы? Зачем? Да ещё — тебе.

На последних словах он окинул меня взглядом, полным презрения.

— Значит, не твоя? — изогнула я одну бровь.

Роман вздохнул, словно я его уже достала.

— Нет.

Я открыла окно и выкинула розу на асфальт. Закрыла окно. Поймала на себе взгляд голубых глаз.