Девочка, я о тебе мечтаю

Больно так, что аж дышать трудно и слёзы гадские сами собой наворачиваются. Подушка мокрая стала.

Как это вынести, я не понимаю? Как вытрясти её из души, из мозгов?

КАК?!

Я не хочу плакать как пацан из-за неё.

Как же она меня презирает… Только терпит от безысходности, словно я таракан какой мерзкий, которого она извести не может. А Попова стояла и нежно обнимала, на дружбу согласилась.

Трясло крупной дрожью. Зубы стиснул так, что челюсть свело.

Тихая, беззвучная агония моей души.

Так вот ты какая, любовь.

Сожжёшь всё внутри без сожаления…

Не дашь права отказаться от тебя.

Не позволишь так скоро и легко излечиться.

Хотелось крошить всё вокруг. Даже сейчас, когда я лежал на кровати, кулаки яростно сминали покрывало от бессилия и отчаяния.

Я всё слышал. Ушёл и попросил Архипа позвать её домой, чтобы не убить Попова прямо там и не высказать ей в лицо, какая она дрянь.

Маленькая, красивая, нежная, вкусно пахнущая… дрянь.

Несмотря на это, я продолжаю её… Любить? Не знаю, но точно продолжаю ею бредить.

Она же меня терпит и тихо ненавидит.

Я это заслужил, но от этого не легче.

Сел на кровати и выдохнул, стёр пальцами позорные слёзы.

Никто и никогда об этом не узнает.

И ты, Рыжая, никогда не узнаешь, какое место занимала в моём сердце.

Но с Поповым я не дам ей быть.

Хотел первым её поцеловать?

Не выйдет. Её первый поцелуй будет моим.

И пусть моя душа окончательно сгорит после этого!

Я буду первым.

Моя желанная дрянь…

Катя

Пельменей налепили быстро вдвоём с Наташей. С ней легко разговаривать, приятно находиться вместе, а в четыре руки дело пошло гораздо продуктивнее. Мы лепили пельмени и болтали, словно давно друг друга знаем.

— Так через сколько дней у вас свадьба?

— Через четыре, — ответила Наташа. — Петя хотел бы, чтобы его новая опекаемая туда тоже пошла — для прессы.

Да, я всё понимаю, конечно. Пётр Сергеевич меня приютил, и ничем, кроме послушания я ему отплатить не смогу. Это не мой праздник, и я там буду лишней, но, раз Пётр Сергеевич и Наташа хотят, я туда пойду.

— Я еще успею купить какое-нибудь платье, — улыбнулась я ей.

— Но ты туда не хочешь идти? — посмотрела она на меня.

— Ну что вы, — ответила я. — Просто мне немного неловко, вот и всё.

— Я не считаю, что ты там чужая, — сказала она мне, словно мысли мои прочла.

— Вы так думаете? — задала я глупый вопрос, хотя в груди будто сакуры расцветали.

Я так устала быть лишней, ненужной и посторонней. Начиная с отношения Ромы ко мне в школе весь прошлый год и заканчивая чужим для меня домом, к которому я только-только привыкала.

— Конечно, — кивнула она. — Мы ведь одна семья, хоть и временно. Тем более, мне кажется, что всё-таки не временно.

— В смысле? — не поняла я. — Вы хотите, чтобы я и после исполнения восемнадцати лет тут осталась? По-моему, это не очень удобно… У меня ведь есть своя квартира. Но я могу вас навещать, если позволите.

— Мне кажется, что ты отсюда сама не уйдёшь, — загадочно улыбнулась она, совсем сбив меня с толку.

— Почему?

— Рома, — просто ответила она.

А я похолодела и застыла с пельменем в руке.

Чёрт… Неужели так заметно, что он мне нравится?

Стыдно-то как…

Аж покраснела вся.

— Что Рома? — пожала я плечами, попытавшись всё же взять себя в руки.

— Ты зарделась, — отметила Наташа.

Я посмотрела на неё с непониманием. Ну да, я смутилась, и раз она это видит, что мне сложно говорить о Романе, то зачем продолжает этот разговор?

— Значит, я права, и вы два глупыша, — вздохнула она.

Я моргнула пару раз.

Так, я уже вообще не понимаю, о чём она говорит. Загадки какие-то сплошные…

— Что вы имеете в виду? — уточнила я, чтобы всё-таки уже начать понимать хоть что-то из сказанного мачехой Питерского-младшего.

— Что вы взаимно влюблены друг в друга, но не решаетесь сказать об этом. Ни ты, ни Рома.

Пельмень выпал из моих пальцев на пол, но я даже не обратила на это внимания. Я смотрела в лицо Наташи. Ждала, что она сейчас рассмеётся, скажет, что пошутила. Но женщина продолжала с серьёзным видом смотреть в ответ.

— Не замечала? — спросила она.

— Н… нет, — покачала я головой. — Рома, он… Некрасиво себя вел со мной в школе.

— Мы знаем, — вздохнула Наташа. — Мы с его отцом выучили твоё имя и фамилию раньше, чем ты стала жить с нами. Но… знаешь, это же мальчишки. И Ромка пока ещё между мальчишкой и уже парнем.

— И что — мальчишки?

— Они дергают за косички девочек, которые им нравятся, чтобы обратить на себя их внимание. Так ведь просто сложно сказать «давай будем вместе». А посмотреть в глаза любимой девочке так хочется…

— Но он делал вещи похлеще косичек!

— Правильно, он ведь уже взрослый, хоть и мальчишка. Всё это тоже относилось к проявлению симпатии к тебе.

Я нахмурилась. Нет, я, конечно, слышала об этом. Но никогда не думала, что в моей жизни тоже будет мальчик, который дёргает меня за косички от любви… Да ещё и чувства ко мне от Ромы… Бред какой-то.

— Не веришь? — спросила с улыбкой Наташа.

— Не очень, — хмыкнула я.

— А ты вспомни, как он все эти тяжелые дни сидел возле тебя. А кто на кладбище с тобой был, а кто пса купил тебе? Я Бруно и не вижу почти, он там поселился на две комнаты у вас же.