Девочка, испившая Луну (ЛП)

Это воспоминание, преследовавшее её, ранило её сердце острыми ножами. Её родители были трудолюбивыми, бесстрашными людьми. Она не могла вспомнить их лица, но помнила ощущения, когда была рядом с ними. Запах дерева, запах опилок и пыльцы. Она помнила, как руки ложились ей на плечи, как трепали по голове, как дышала мать, утыкаясь носом в волосы Ксан. А потом они умерли. Или исчезли. Или не любили её и ушли. Ксан понятия не имела.

Учёные сказали, что обнаружили её в одиночестве в лесу.

Или это сделал один из них. Женщина с голосом из гранённого стекла. И тигриным сердцем. Это она принесла Ксан много лет назад в замок.

Ксан упёрлась крылом в дерево. Ей потребуется вечность, чтобы на такой скорости добраться до Протектората. О чём она только думала? Альбатрос был бы куда лучшим выбором. Ей пришлось бы только зафиксировать крылья, и ветер сделал бы всё остальное.

- Вопреки всему, - защебетала она своим птичьим голосом, - я сделаю всё, что могу. А потом вернусь к моей Луне. Буду там, когда проснётся её волшебство. Научу им пользоваться. Но кто знает? Может, я ошиблась. Может, её магии никогда не будет. Может, я не умру. Может…

Она бросилась к муравьям в поисках сладкого. Так мало – но голод она удовлетворила. Встряхнув перья, чтобы согреться, Ксан закрыла глаза и уснула.

Взошла луна, громадная и круглая, словно спелая ягода над верхушками деревьев. И свет её разбудил Ксан.

- Спасибо, - прошептала она, чувствуя, как лунный свет напитывал её кости и унимал боль.

- Кто там? – промолвил голос. – Предупреждаю, я вооружён!

Ксан не удержалась. Голос звучал так страшно, так потерянно. А она могла бы помочь, ведь насытилась лунным светом. Ведь если бы она просто помолчала, могла бы брать его своими крыльями, пока бы не наполнилась… Нет, наполниться трудно – она слишком пористая, - но ведь она так хорошо себя чувствовала! А внизу застыл человек, быстро перемещался из стороны в сторону, со сгорбленными плечами, и смотрел то туда, то сюда. Он был в ужасе, и Лунный свет подпитал Ксан. Она стала сострадательной. Она выпорхнула из своего укрытия и полетела к нему. Молодой мужчина. Он закричал, бросил камень, ударил Ксан в левое крыло – и она упала на землю, лишь издав писк.

Энтен понимал, что что-то было не так, полагал, что сейчас ему на голову свалится страшная ведьма, возможно, на драконе и в сопровождении пламени, но вместо этого узрел только маленькую коричневую птичку, что, вероятно, просто просила у него немного еды, и испытал страшный стыд. Как только камень вылетел из его пальцев, он пожелал, чтобы тот его самого ударил. Вопреки всему бахвальству перед советом, он даже цыплёнку шею свернуть не мог. И не был уверен в том, что сможет убить ведьму.

Ведьма заберёт его сына, но… Это жизнь. И решимость его ослабевала.

Птица приземлилась у его ног, не издав ни звука. Он едва дышал – мертва? Энтен сглотнул.

И – о чудо! – вздымалась птичья грудь, поднималась и падала… Только вот крыло было вывернуто под тошнотворным углом. Сломано – он был уверен в этом.

Энтен склонился.

- Мне жаль, - выдохнул он. – Мне очень, очень жаль…

Он взял птицу на руки. Та не казалась здоровой. Да какое здоровье в этих проклятых лесах? Половина воды отравлена. Ведьма. Всё вокруг сделала ведьма. Будь проклято её имя! Он прижал птицу к груди, пытаясь согреть теплом своего тела.

- Мне очень, очень жаль…

Птица открыла глаза. Он видел, что это ласточка. Эсин любила ласточек. Он только что разбил ей сердце! Как он только мог! Как мог оставить её? Как мог оставить своего сына? И что он сделает, если больше никогда их не увидит?

Птица строго посмотрела на него и чихнула. Может быть, обвиняла в чём-то?

- Послушай, мне жаль, что так вышло с твоим крылом. Я не умею его лечить. Но моя жена, Эсин, - его голос дрогнул, - умна и добра. Люди всегда приносят ей своих животных. Она тебе поможет, я знаю.

Он снял капюшон, сделал небольшой мешочек и скрыл птицу внутри. Птица запела. А потом укусила его за указательный палец, когда он оказался слишком близко, и выступила кровь.

Ночной мотылёк затрепетал у лица Энтена, может быть, привлечённый сияющим на его коже лунным светом. Он быстро поймал его и предложил птице.

- Вот. Я не хочу тебе ничего плохого…

Птица бросила на него ещё один осуждающий взгляд, а после неохотно выдернула мотылёк из его пальцев и за три укуса съела.

- Вот? Видишь? – он посмотрел на луну, потом на карту. – Пойдём. Просто надо немого пройти, и там можно будет отдохнуть.

И Энтен с ведьмой углубились в лес.

Сестра Игнатия чувствовала, что слабела с каждым мигом. Она сделала всё, чтобы поглотить каждый глоток печали, и поверить не могла, ведь сколько было горя над городом! Большие вкусные облака вечного тумана. Она превзошла сама себя – и никогда не восхищалась тем, что было ей дано. Весь город был колодцем печали, вечно наполненным бокалом. Всё для неё. Никто в истории не совершал такого. О ней должны написать песни – сложить о ней книги!