Девочка из черного мрамора

– Это не самый удачный вопрос, Артем, – вмешался Озеров. – Я предлагаю другой…

– Тамара! – завизжала, подскочив со своего места, Нина. – У тебя все горит!

В это же мгновение пальцы Тамары лизнуло жадное пламя. Она вскрикнула, подскочила со своего места, уронила на землю пылающую шпажку, которая теперь больше напоминала факел.

– Все в порядке? – зазвучал рядом обеспокоенный голос Озерова.

– Кажется, да… – Тамара изо всех сил дула на обожженную руку, пытаясь понять, насколько все серьезно. – Но ужас как больно…

– Нужно полить чем-то холодным, – сообщила Лера. – А потом намазать пантенолом.

Озеров потянулся к большой пластиковой бутылке с водой, но там почти ничего не осталось. Место ожога пульсировало. Тамара заскулила сквозь стиснутые зубы, обернулась, присела на корточки возле озера и сунула кисть в холодную глянцевую воду, которая сейчас показалась настоящим спасением. По коже тут же побежали мурашки, озеро вздыхало и гладило Тамарину руку, словно пытаясь слизать с нее боль.

– Не лучшая идея, – сказал Озеров. – Потом нужно будет продезинфицировать, вода не самая чистая. Как так вышло?

– Не знаю… Я задумалась, а шпажка загорелась так быстро…

Тамара поболтала в воде ладонью, коснулась сначала бархатного песчаного дна, а потом чего-то скользкого, длинного. Чего-то, что с очередным вздохом озера качнулось вперед и обвило широкой лентой ее пальцы. Она тихонько пискнула, выдернула руку и обнаружила, что это что-то так и осталось в ее руке.

И правда лента. Широкая и довольно длинная, мокрая насквозь и потому кажущаяся черной. Тамара покрутила ее в пальцах, потом снова глянула в воду – дрожащую мозаику из теней, огненных бликов, мутных и тревожных отражений. Оттуда посмотрело на Тамару ее собственное лицо – испуганное, колеблющееся, искаженное. И в то же мгновение стало понятно, что это мутное, окруженное длинными темными прядями лицо ей не принадлежит. Оно чужое. Незнакомое. Вытянутое, с бездонными провалами там, где должны быть глаза, с торчащими острыми скулами, под которыми залегли тени. И вокруг этого лица в воде шевелилось что-то большое, темное. В первую секунду Тамара угадала очертания человеческой фигуры, а потом поняла, что у людей просто не бывает таких длинных, таких изломанных рук, и локти у людей сгибаются только в одну сторону.

Лицо резко, по-птичьи, дернулось вбок с такой амплитудой, что у человека – если бы это был человек – сломалась бы шея. И приоткрыло рот, показав несколько острых неровных зубов. Тамара дернулась тоже. С тихим вскриком упала на спину, тут же засучила ногами по земле, стараясь отползти подальше.

– Тамара, с тобой точно все хорошо? – Озеров протянул ей руку, она ухватилась за нее перепачканной в грязи ладонью и поднялась на ноги.

– Там… – Она, задыхаясь, показала на воду. – Там…

Пруд сонно колыхался у их ног. Гладкий, непроницаемый, обманчиво пустой. Тамара, Озеров и стоящая рядом с ними Полина двигались на водяной глади длинными мутными силуэтами в огненном ореоле. Никаких безглазых лиц. Никаких темных рук, движущихся во всех направлениях.

– Что? – Лера тоже оказалась рядом и заглядывала в воду. А вместе с ней и Самбуров, и еще человек десять из пятого, шестого и седьмого. Все они всматривались сначала в темноту, а потом в Тамарино растерянное лицо.

– Да нет, ничего, – наконец выдавила она, стараясь восстановить дыхание. – Кажется, рыба. Или лягушка…

– Это повод как-нибудь порыбачить, да? – улыбнулся Озеров. – Есть кто-то, кто ловит рыбу?

– У меня на телефоне была игра с рыбалкой, – сказал кто-то из седьмого, и все засмеялись.

– Ох уж эти современные дети! – Директор, притворяясь ворчливым, покачал головой.

– Я схожу к медсестре? – прошептала Тамара, потянув его за рукав. – Обработать руку…

– Да, обязательно. Потом возвращайся, если хочешь…

– Наверное, нет… Я как-то устала. Простите…

Тамара натянуто улыбнулась и почти побежала к школьному крыльцу, стараясь не смотреть на темную воду, затаившуюся позади нее.

Глава 17. Чай с хлебцами

К медсестре она не пошла: рука уже почти не болела, и Тамара решила, что достаточно будет просто помыть ее чистой прохладной водой и намазать каким-нибудь кремом. Правда, перешагнув порог своей темной комнаты, она уже жалела, что ушла от приветливого костра и вернулась в пустой гулкий особняк, где, кроме нее, почти никого нет. Зато есть темный сырой подвал. И старый заколоченный чердак, на котором живут скрипы, вздохи и шорохи.

Тамара щелкнула выключателем и прошла в ванную. Поняла, что до сих пор сжимает в ладони насквозь промокшую ленту, замахала руками и отшвырнула ее куда-то в угол, словно слизняка. Вымыла руки, сложила испачканные джинсы в корзину для грязного белья, натянула на себя пижаму – серую, с пингвинами. Распахнула окно, чтобы впустить в комнату свежий после дождя воздух и доносящиеся с улицы голоса одноклассников, – так было спокойнее. Сунула в уши эйрподс и хотела уже завернуться в одеяло, нырнуть в музыку и попробовать забыть о том, что ей сейчас привиделось.