Девочка из детства. Хао Мэй-Мэй

Старого вагоновожатого не взяли под белые ручки и не свели на старое место работы, потому что в городской управе затерялся его адрес. Дело в том, что перед самым началом войны трампарк построил дом. Меньшикову как передовику, как ветерану городского транспорта выделили квартиру. Тетя Луша, его жена, так описала квартиру:

— Ничего не скажешь, дом каменный, три этажа. Неудобства были: курей держать нельзя — негде, тем более боровка. Но погреб был. Общий. Капусту квасили на зиму, яблоки мочили, солили огурцы и гарбузы, мариновал и вишню, терновник… Ну, значит, пришли немцы, приехал офицер, оглядел дом, крикнул по-своему, солдаты нас, как котят, выкинули. Что успели схватить, то схватили. И никуда не пойдешь, не пожалишься. «Ком! Ком!» — кричат, что значит по-ихнему: «Идите к чертям собачьим!» Даже патефон конфисковали. Новый. Ни разу пружина не лопалась. Михайлыч мой в комендатуру побежал. Показал квиток, что немецкий офицер сунул. Кто-то подсказал, что ваша квартира освободилась. Ну, дали еще квиток, вот и живем. Ты не бойся, выгонят их, мы к себе вернемся, ты тут будешь жить. Куда деваться-то, не по своей воле в чужой дом влезли. Была бы доля, но есть неволя. Пришли — стекла битые, все унесли, кроме пустого сундука, стола и кровати ничего не осталось. У нас мебель была… Да и квартира не сравнишь с вашей— балкон, уборная прямо в доме, паровое отопление, гардероб… Капусту квасили, яблоки на зиму мочили, огурцы и гарбузы солили…

Видно, при той неразберихе, которая была при оккупации, новые хозяева не нашли адреса известного вагоновожатого. Работать он устроился в товариществе «Искра». По сей день помню объявление:

ТОВАРИЩЕСТВО «ИСКРА»

ПРОИЗВОДИТ ВЫРАБОТКУ ЦЕРКОВНЫХ СВЕЧЕЙ И ПОКУПАЕТ ВОСК

от учреждений и частных лиц в неограниченном количестве за наличный расчет, а также покупает парафин для хозяйственных свечей.

Ул. Крайнева, 54 (со двора), тел. 1-10-531

Людей, которые работали на церковь, связанных с культом, не трогали. Оккупационные власти поощряли религию. Сохранилось и такое объявление:

РЕМОНТНО-СТРОИТЕЛЬНАЯ ТЕХНИЧЕСКАЯ КОНТОРА № 1 в гор. КИСЛОВОДСКЕ

доводит до сведения ЦЕРКОВНЫХ УПРАВЛЕНИЙ различных населенных пунктов, что она берет СОСТАВЛЕНИЕ ПРОЕКТОВ ЦЕРКВЕЙ и производство работ по постройке их. Имеются опытные специалисты.

Обращаться по адресу: г. Кисловодск, проспект Адольфа Гитлера, д. 14 (бывш. помещение Карачаевской сберкассы). Правление.

Что там говорить о разных товариществах по производству свечей… Первого сентября, в день начала учебного года, в школе № 9 было богослужение… Но не буду забегать вперед.

Основным средством существования Петра Михайловича были замки. Жили мы у самой толкучки. Она разрослась до немыслимых размеров, подмяла и пустырь, на котором продолжал белеть камень, свезенный на строительство нового базара. В обороте были советские деньги, оккупационные марки и марки райхсбанка, но этих марок лично через мои руки прошло мало. Они ценились высоко и были, собственно, единственными денежными знаками, обеспечивающимися имперским банком. Оккупационные ценились даже ниже советских, потому что их было много; видно, их печатали немецкие власти непрерывно. Твердой валютой были реальные вещи, спрос на которые был постоянен, например пол-литра водки, буханка хлеба, литр молока или замок… Спрос на замки был большой и постоянный. Петр Михайлович скупал старые, поломанные, дома чистил, промывал в керосине, чинил. Торговали ими на рынке тетя Луша и Танька, дочка тети Луши от первого брака. Тетя Луша была тихой и в то же время весьма едкой на язычок женщиной. Мужа она уважала — была благодарна, что взял ее с девочкой и сыном и ни разу за совместную жизнь не попрекнул чужими детьми. Сын ее, Федька, даже называл Петра Михайловича отцом. Он его назвал батькой в последнем письме с фронта. Тетя Луша с просветленным лицом доставала письмо из шкатулки с нитками и давала всем читать; естественно, это происходило, когда мужа дома не было.

«Дорогой батя Петр Михайлович, — писал ее сын, — тебе низко кланяюсь. Сделал ты мне много хорошего, и поэтому я тебя батькой считаю…» Дальше шли рассуждения о жизни и т. д.

— Где он теперь? — вздыхала по сыну тетя Луша. — Быстрее бы нас с неволи вызволил.

И она затихала, точно прислушивалась — не слышно ли голоса ее сына.

С дочкой у нее были весьма сложные отношения, вначале я даже подумал, что мать ненавидит Татьяну.