Девочка из Франции

Вильма почувствовала настоящее облегчение, когда по окончании каникул Жанетта снова оказалась в безопасном месте — в стенах школы. Во всех документах и тетрадях теперь писали: тысяча девятьсот пятьдесят третий год. Дни становились все длиннее. Землю покрывал толстый покров снега, весна пока еще неторопливо готовилась к торжественному вступлению в свои права.

7

Теперь Жанетта не останавливалась на каждом углу, чтобы прочесть на дощечке название улицы. Сунув под мышку портфель с новенькими учебниками, она быстрым и уверенным шагом дошла до красного кирпичного здания, пересекла запорошенный снегом сад и так же бойко, как и другие школьники, приветствовала пионерским девизом встречавшихся по дороге учителей. На втором этаже она остановилась в конце коридора перед дверью своего класса. Доносившийся из-за двери гомон уже не вызывал в ней щемящего чувства отчужденности. Облегченно вздохнув, она уверенно нажала дверную ручку и остановилась на пороге в своем щегольском парижском пальтишке с золочеными пуговицами — представ, словно вестница радостной для всех новости: пришла Аннушка Рошта.

Однако это событие вовсе не произвело такого потрясающего действия, о каком она мечтала в последние дни, прожитые в напряженном нетерпеливом ожидании. Иные приветствовали ее дружелюбно, но тут же отвернулись, продолжая делиться своими впечатлениями о каникулах. Другие на миг оторвались от учебников, взглянули на нее и снова забормотали себе под нос, освежая в памяти перед уроками познания, заплесневевшие за время каникул. Коротышка Иренка Тот ласково закивала Жанетте, Бири Новак шумно вскочила с места… Наконец и группа девочек, о чем-то шептавшихся у печки, приняла к сведению появление Жанетты и только не заметила, что она пригорюнилась.

— Здравствуй, Аннушка! — крикнула Эржи Шоймоши. — Что это ты какая-то другая стала? Потолстела, что ли…

— Ты чудесно выглядишь! — по обыкновению восторженно, выкрикнула Мари Микеш, прижимаясь спиной к теплой печке. — Как дела?

— Ничего, — буркнула Жанетта и направилась к своему месту.

Но за партой рядом с вертушкой Пецели уже сидела какая-то незнакомая девочка и, не поднимая головы, что-то быстро писала в тетради. Жанетта увидела лишь ее рыжеватые локоны. Оказывается, Каталина Бэде выздоровела после кори и пришла в школу. Жанетта невольно посмотрела на другую парту, где она сидела прежде, на пустовавшем месте Эстер Вамош, но и оно тоже было занято самой хозяйкой, коренастой веснушчатой девочкой. Она уже тут, заклятый враг Жанетты! Ведь это она в первый же день назвала Жанетту глистой!

Жанетта стояла в проходе между партами, и на лице ее было выражение непримиримой враждебности. Она уже вынесла приговор: отомстить ненавистной Эстер Вамош, этой веснушчатой гадкой и злой девчонке, которая ни за что ни про что обидела ее. Погоди, еще узнаешь Жанетту Рошта! Она в долгу не останется. Да, но все-таки куда же теперь сесть? Жанетта уже свыклась с тем, что Аранка Пецели щиплется и вечно вертится, точно юла. А кто же теперь будет ее соседкой? Лучше всего повернуться бы да уйти домой. Довольно с нее, сыта по горло! Куда интереснее пойти на каток. Но тут Бири Новак взяла ее за руку и зашептала на ухо:

— Хочешь, попросим тетю Марту, чтобы она посадила тебя со мной? Лучше, если ты попросишь. Скажи ей, что Новак, мол, моя лучшая подруга, что она знает французский… Будьте, мол, добры…

Что? Бири знает французский? Выдумки! Впрочем, скоро не понадобятся никакие словари и объяснения жестами. Аннушка Рошта хоть и с ошибками, но уже довольно бегло говорит по-венгерски.

— Аннушка! — послышался грудной голос Эржи Шоймоши. — Иди сюда греться.

Низко опустив голову, Жанетта нерешительно направилась к печке. Один вопрос не давал ей покоя, ей так хотелось спросить: «Эржи, почему ты не пришла? Я так ждала тебя!» Но нельзя же начать разговор с упреков! А то еще Эржи подумает, что Жанетта хочет напомнить ей об их клятве. Нет, она никогда и никому не навязывала своей дружбы… Наоборот! Дома, в Трепарвиле…

Жанетта робко остановилась у печки. Белокурая Илонка Шмит, не обратив на нее никакого внимания, с жаром расспрашивала Йолан Шурани:

— А как же дальше? В которую из сестер он влюбился?

— Он полюбил младшую, Аглаю, — торопливо продолжала чернобровая Йолан. — Он ей, конечно, не сказал, но она догадывалась. Аглая тоже любила князя, но ее раздражало, что он ужасный увалень, странный человек и вообще говорит какие-то непонятные вещи. А под конец он сошел с ума.

— А дальше что? — торопит Илонка.

— А дальше ничего, конец, — заявила Йолан. — Сошел с ума, его отвезли за границу в санаторий. Аглая один раз навестила его, но князь ее не узнал…

— Чепуха! — прервал ее рассказ пронзительный, тоненький голосок Мари Микеш. — Ну что в этом интересного?