Девочка из Ленинграда

Холодное дыхание зимы с каждым днем становилось все ощутимее. Дули ледяные ветры. Под их напором трещали деревья, хлопали ставни, калитки. Временами шел снег — жесткий, колючий. Немецкие патрули ходили по городу, приподняв воротники шинелей и втянув голову в плечи.

В один из таких дней Рая шла по заданию комиссара Фролова к Дагалине. Навстречу ей шагал немецкий офицер. Но все в нем было что-то страшно знакомое: и невысокий рост, и вскинутый вверх подбородок, и бесцветные глаза, и белесые брови. И шел он не как немец — неторопливо, не ежась, словно мороз ему был совсем нипочем.

Поравнявшись с Раей, он взглянул на нее и раскинул руки, загораживая дорогу.

— А-а-а! Старая знакомая! Лиля… Женя… То есть Рая! — воскликнул он на чистейшем русском языке, и Рая узнала в нем лейтенанта Слепцова, которого видела в Харькове на вокзале с военным корреспондентом Упрямовым и военврачом Калашоковым. — Кто бы мог подумать, что снова встретимся!..

Рая неприязненно скользнула взглядом по его фуражке с высокой тульей, по шинели.

Слепцов снисходительно улыбнулся:

— Да, прямо скажем, не очень приятно носить такую форму. Но… что поделаешь! — Он развел руками в щегольских замшевых перчатках. — Вы тут с бабушкой? А об отце что-нибудь слышно? — Он как-то вкрадчиво посмотрел на девочку.

Рая молча отрицательно покачала головой.

— Да-а? — Слепцов задумался, потом приподнял обшлаг рукава шинели — на запястье сверкнули маленькие (явно дамские) золотые часики. — Я тороплюсь, а мне надо сказать тебе очень важное… Может, немного пройдешься со мной?

Рая настороженно посмотрела на Слепцова, но все же согласно кивнула.

— Пошли! — сказал он и зашагал в сторону немецкой комендатуры. — Так вот, когда я был в командировке в Москве, зашел в «Красную звезду». Навестить знакомого — Игоря Упрямова. Ты, конечно, помнишь его — военный корреспондент. Так вот он мне рассказал… Пришлось это как-то так, к случаю — вспомнили Харьков, Мамеда Калашокова, потом вас с бабушкой… Игорь мне сказал, что отец твой… — он пропустил повстречавшегося немецкого офицера, отдав ему честь, и закончил фразу: —…попал в окружение под Смоленском и…

Рая вскинула на него глаза.

— Но я не верю, чтоб погиб весь полк, — продолжал Слепцов. — Хотя немцы действительно устроили там нашим ужасный котел. Но в таких случаях наши просто сдаются без боя. А некоторые даже переходят на сторону немцев. Так что не исключена возможность, что твой отец…

Рая приостановилась и, не спуская с Слепцова глаз, с ужасом ждала, что он скажет дальше.

— …попал в плен, — закончил фразу Слепцов. — И это, честно говоря, было бы очень хорошо. Все равно нам против немцев не устоять. Уже вся Европа у их ног.

Рая ничего не сказала.

Несколько шагов они прошли молча. Потом Слепцов спросил:

— Ну, а вы как живете тут? Наверное, трудно? Я бы мог кое-чем помочь вам. Баночку-другую консервов подбросить, сухого молока… И об отце узнать, если он жив… если в плену. Можно даже связаться с ним… — Он снова взглянул на часы и тут же остановился, сказал торопливо: — Я уже опаздываю… Давай договоримся так: сегодня у меня оперативное совещание у шефа. Завтра тоже буду занят. А вот послезавтра… или как-нибудь на днях ты зайдешь ко мне на службу, и мы поговорим обо всем. Хорошо?

Рая, не поднимая глаз, кивнула.

Слепцов козырнул и, задрав подбородок, торопливо зашагал в комендатуру.

Как только он скрылся за поворотом, Рая со всех ног бросилась бежать. Скорее, скорее к тете Дагалине! Рассказать ей об этой неожиданной встрече…

И вдруг страшная мысль сдавила сердце, перехватило дыхание. Она остановилась…

Да, как он сказал? «Некоторые переходят на сторону немцев… Не исключена возможность, что твой отец…» Правда, он добавил: «…попал в плен». И все же он ясно намекнул на другое. А может, он точно знает? Может, Игорь Александрович скрыл от нее, а Слепцову сказал?..

Она стояла около давно не работающего киоска «Мороженое», не ощущая ни пронзительного, ледяного ветра, ни мелкого колючего снега, бьющего в лицо, сыплющегося за воротник стеганки. Во рту пересохло, и она припала горячими губами к валику снега, накопившегося на стойке киоска… Перед глазами встал отец — добрый, честный, смелый…

«Нет, нет и нет! — решительно воскликнула она про себя. — Если бы папа был жив, он обязательно прорвался бы к своим, как те, о которых говорил Игорь Александрович». Она стряхнула с себя снег, подбила под платок разметанные волосы, запахнула стеганку, глубоко засунула в карманы окоченевшие руки и пошла тем не по-детски твердым шагом, каким идет человек, принявший бесповоротное решение.

Вот и знакомый дом. Рая открывает дверь и переступает порог.

Из кухни выходит Дагалина, в белом переднике, руки — в тесте.

— А, Раечка! — воскликнула она, подошла к девочке, поцеловала в щеку, — Ой, ты холодная как ледышка! Сейчас же раздевайся, разувайся — вот тебе тапочки — и на кухню. Будем греться и есть оладьи: я пеку их по рецепту твоей бабушки. Она у тебя удивительная мастерица.

За чаем Рая рассказала о встрече со Слепцовым.