Девочка из Ленинграда

Оказывается, Дагалина знает его: он работает в комендатуре переводчиком. Очень тщеславный, старается выслужиться. При допросах сам бьет задержанных. На ее глазах выбил одному молодому человеку зубы.

— Когда убираю его кабинет, меня так и подмывает вцепиться негодяю в горло и задушить прямо в кресле!

Дагалина не сомневалась в том, что Слепцов, приглашая Раю в комендатуру и обещая помочь им с бабушкой, преследует какую-то корыстную цель.

И вдруг Дагалину осенила счастливая мысль: ведь и они могут использовать знакомство Раи со Слепцовым в свою пользу, как используют доверие и расположение комендантских служащих к ней, Дагалине.

— Раечка, послушай, дорогая… Мне кажется, очень хорошо, что Слепцов пригласил тебя в комендатуру, — сказала она девочке. — Тебе непременно надо сходить к нему… Непременно, понимаешь?!

Рая сразу уловила тайный смысл ее совета и была рада, что Мать поручает ей новое задание.

— Я обязательно схожу, тетя Дагалина. И потом все, все расскажу вам.

— Договорились!

Но случилось так, что Рая не сама пришла в комендатуру — ее привели туда…

Сильно простудилась бабушка. Еще с утра она почувствовала недомогание, а вечером ее свалил жесточайший жар. Она то впадала в забытье и бредила, разговаривала со своим сыном Николаем, звала внука Вову, то открывала глаза и спрашивала сидящую у ее изголовья Раю, что сейчас — утро или вечер.

— Вечер, бабуля. Скоро — одиннадцать.

— О, уже ночь! Иди, детка, ложись. Дай мне попить и ложись.

Рая поднесла к ее воспаленным губам чашку. Арина Павловна отпила несколько глотков, сказала:

— Как-то Ахмет говорил, он умеет готовить отвар из полыни и еще каких-то трав. Очень хорошо помогает от простуды. «Я, говорит, только и спасаюсь им».

— Бабушка, что же ты молчала?! — воскликнула Рая. — Я сейчас же схожу к нему.

— Нет, нет, внучка, поздно уж… Неудобно беспокоить в такое время старого человека.

— Ничего, бабушка. Дедушка Ахмет не обидится…

Из подвала поднялся комиссар Фролов. Опираясь на палку, он подошел к кровати.

— Добрый вечер, Арина Павловна! Ну, как вы чувствуете себя?

— Жар большой.

Комиссар приложил руку ко лбу старушки, затем послушал пульс.

— Рая, завтра же надо сообщить Дагалине. Возможно, удастся пригласить врача.

— Александр Алексеевич! Дедушка Ахмет умеет готовить отвар из полыни. Говорит, как рукой простуду снимает!

— Да, народное средство иногда бывает очень действенным.

— Я сейчас схожу к нему. А вы попросите Хабаса, чтобы посидел с бабушкой.

— Я сам побуду с нею… Только прошу, Рая, будь осторожна, избегай встречи с патрулями.

Домик Ахмета находился на противоположной стороне города. Рая пробиралась окраинными улочками и дошла благополучно, не встретив ни одной души, кроме бродячих собак.

Старик еще не спал, чинил сбрую и не очень удивился приходу девочки в столь поздний час: он уже привык к полуночным посещениям тайных «гостей».

Узнав, зачем пришла Рая, Ахмет вышел в сени, принес щепок, развел огонь в железной печурке, поставил на нее котелок с водой. Снял со стены какие-то крохотные мешочки, и когда вода закипела, засыпал в котелок по щепотке из каждого мешочка. Скоро по дому распространился горьковатый запах полыни и еще каких-то трав или кореньев. Старик дал покипеть снадобью, затем снял, процедил через ситечко в миску, вынес в сени остудить. Потом слил в бутылку, закупорил ее.

— Держи! Пока идешь, холодком обдаст, и будет в самый раз. Сейчас пусть выпьет чашку, потом утром. А потом еще на ночь, и вся хворь ко второму утру сойдет через пот.

— Спасибо, дедушка Ахмет! — Рая сунула бутылку за пазуху и выбежала из дома.

Чтобы скорее напоить бабушку целительным отваром, решила сократить путь, пробираться не окраиной, не в обход, а прямо, через центральные улицы.

Конечно, это было рискованно: за последние дни в городе участились ночные пожары, кроме того, чуть ли не у самой комендатуры был ранен немецкий солдат, и теперь патрули были как никогда бдительны. Особенно усердствовали полицаи: они тащили в комендатуру чуть ли не каждого встречного. Но Рая надеялась, что ее не задержат: ведь она несет лекарство больной.

Но оно-то как раз и послужило поводом для привода ее в комендатуру.

Сначала задержали два патрульных немца. Обыскали — нашли бутылку.

— О, Фриц, шнапс! — воскликнул тот, что обыскивал.

Рая нарочито весело рассмеялась. И хотя не без запинок, но довольно толково объяснила фрицам на немецком языке, что это никакой не шнапс, а лекарство, которое она несет бабушке. И она очень и очень просит господ офицеров (хотя это были самые рядовые фрицы) не задерживать ее.

Немец откупорил бутылку, понюхал и хотел разбить о мостовую.

Его руку перехватил другой — пожилой, усатый.

— Оставь, Курт! Пусть идет.

Рая выхватила бутылку у патрульного и побежала.

Она уже миновала центр города, как наткнулась на полицая.

— Стой! — крикнул тот.

Она, конечно, сумела бы увернуться, но полицай мог выстрелить в спину: такое не раз бывало.

— Куда идешь?

— Дядечка, я за лекарством бабушке ходила, — ответила Рая и, не дожидаясь обыска, достала из-за пазухи бутылку с отваром.

Полицай схватил бутылку, тряхнул ею. Злорадно улыбнулся: