Девочка из провинции

В узбекском кафе ей понравилось. Мила ела телячьи шашлыки и овощи на гриле, Эдик уписал большую тарелку жирной шурпы, потом проглотил плов и еще сцапал с тарелки Антона одну палочку шашлыка. Антон наслаждался ароматным лагманом и бараньими шашлыками, Катя ограничилась одним пловом. К ее сегодняшней роли очень подошло бы на середине обеда отодвинуть тарелку, но здоровый аппетит и искусство поваров-узбеков не позволили это сделать, и рассыпчатый бараний плов, щедро приправленный пахучими восточными приправами, Катя съела до последней крошки.

За рюмкой хорошей холодной водки все стали постепенно расслабляться, даже молчаливый Антон стал коситься в Катину сторону и отпускать какие-то реплики. Катя за долгое время впервые так расслабилась. Постоянные, непрерывные мысли о Димочке так сильно сковали ее, так парализовали все остальные эмоции и чувства, настолько крепко опутали по рукам и ногам, что она как будто заморозилась в своем малом пространстве и перестала воспринимать окружающий мир. Поэтому сейчас, в обществе почти незнакомых людей, которые открыты жизни и ее радостям, за вкусной едой и небольшой, расслабляющей дозой алкоголя, в приятной атмосфере заведения, благоухающего восточными запахами, Кате показалось, что с нее будто сняли панцирь. И она впервые за долгое время смогла дышать полной грудью.

– Наконец-то ты порозовела, – улыбаясь, заметила Мила, – а то была бледная как смерть.

И тут Катя пришла в себя, стряхнула сладкий морок. Нельзя расслабляться! Она здесь не для того, чтобы нежиться и получать удовольствие. У нее есть цель, и эту цель непременно нужно достичь.

После узбекской кухни компания переместилась в караоке-клуб. Все дружно подождали, пока Эдик поставит машину и, громко разговаривая, побежали в модное место. Катя пряталась за спинами своих спутников, отставала, озиралась по сторонам в страхе, что ее кто-нибудь увидит. Кто-нибудь – это, конечно, Димочка. Вдруг он сегодня припозднился на работе и будет возвращаться домой этим путем? И только когда компания ввалилась в клуб, Катя перевела дух.

Пели только Мила и Эдик, то по очереди, а то и дуэтом. Катя и Антон сидели на диване, и когда ведущий делал перерыв на танцы, пару раз ходили потанцевать. Антон смотрел на Катю из-под своих девичьих ресниц подолгу, не мигая, под его взглядом девушке становилось не по себе. Она чувствовала волнение. Водку больше не пили, потому как без закуски не стоит, и компания мерно накачивалась текилой.

Громкая музыка мешала говорить, и потому разговор с Антоном не клеился, зато его близость Катя ощущала все явственнее. Он то случайно задевал девушку, то прикасался ногой к ее коленке. В полумраке зала глаза его стали шальными, зрачки расширились, загорелись, и Катя физически ощутила исходящие от него волны возбуждения, хотя никаких разговоров на скользкую тематику парень заводить не пытался. И вообще был несколько скован и неловок.

На сцене объявили какой-то дурацкий конкурс, и в гуле зала появилась возможность произнести хоть слово, чтобы быть услышанным.

– Как твое настроение? Улучшилось? – спросил Антон.

– А что, было так заметно, что у меня плохое настроение? – удивилась Катя.

– Да ты себя в зеркало не видела! – воскликнул парень. – Будто с похорон пришла.

– Ну, в каком-то смысле это так и есть, – кивнула она.

– Ну вот… Зря я сказал, – протянул Антон, – ты сейчас опять загрустишь. Не надо, Кать, жизнь прекрасна, такой отличный вечер, надо радоваться. Все неприятности когда-нибудь пройдут, и ты будешь вспоминать о них со смехом. Или вообще не вспомнишь.

– Ты прав, – согласилась Катя. – Я грузить больше не буду, не волнуйся. Постараюсь соответствовать духу компании. Чин-чин?

Тост был поднят столь невеселым голосом, что Антон выпил без всякого удовольствия.

Они тусили еще часа полтора, после чего Катя стала утомляться. От громкой музыки гудела голова, гомон мешал мыслям, не давал сосредоточиться, и девушка всем своим видом начала подавать признаки скисания. Антон почувствовал это. И сам предложил закругляться. Эдик и Мила только вошли в раж, похоже, в их планы входило напиться и нагуляться до полных краев. Антон с Катей распрощались со сладкой парочкой и вышли в тишину свежего апрельского вечера. Перед выходом Катя позвонила дяде и просила ее не ждать.

Антон топтался на улице, ожидая ее.

– Куда вас доставить, мадемуазель? – галантно спросил он, не очень ловко изогнувшись в позе придворного пажа.

– Я живу в центре, за университетом, – ответила Катя упавшим голосом.

– Тогда, может, пройдемся пешком? – предложил парень. – Пройтись полчасика пешком перед сном никому не помешает. Хмель выветрим. А то тебе небось к предкам возвращаться…

– Мои родители умерли, у меня никого нет, – ответила Катя.

– Ой, извини, я не знал, – смутился Антон. – А с кем же ты живешь? Одна?

– Нет, не одна, – проговорила Катя и в ее голосе уже звучали близкие слезы.

Они еще немного прошли пешком, и Антон решился, наконец, спросить: