Девочка из стаи

— Что-то много у них стало ее игрушек, — тихо и как-то недобро произнесла она. — Не свое ли Наташа взяла? И ты в меня рукой-то не тыкай, ты бы тоже укусила, если б тебя как собаку травили. Послушай-ка меня, — не дала она Зое ответить. — Не нужна она вам — и не троньте. Ни сердца в вас, ни жалости, только за деньги и трясетесь. Так вот учти, случится что-нибудь с Наташей, ни копейки вы у меня не получите. Уеду, уйду куда угодно, а ни пенсии моей, ни дома этого вам не видать.

Зоя стояла как вкопанная, дико глядя на бабушку. Та всегда соглашалась со всем, что они говорили, никогда не перечила, не требовала ничего. И сейчас она даже не знала, что ответить, чем напугать, как приказать.

— С ума, мать, сошла? — Злой голос дяди Олега заставил бабушку вздрогнуть, сын стоял в дверях и его до поры не было видно. — Ты смотри думай, что говоришь-то.

— А вот ты и думай, — не растерялась Полина. — Марина мне тоже дочь была, и твоих детей, случись что, хуже собаки бы не держала. А я свое слово сказала. Наташу не троньте.

Оставив их в замешательстве, бабушка вернулась к Наташе.

* * *

Однако, после того как за Наташу вступилась бабушка, лучше житье не стало. Все так же на Наташу смотрели как на врага, все так же искали повод придраться и обидеть. Теперь повод был один — им терпеть ее всю жизнь из-за ее матери. То и дело ловя на себе косые взгляды, Наташа сторонилась домашних, особенно старалась не попадаться теперь дяде Олегу. Помнила, как после случая с Олей дядя при ней сказал бабушке, что еще раз ее Найда тронет девочек — и будет жить в амбаре. Бабушке тоже становилось все тяжелее. Смерть дочери, обстановка в доме, волнение за будущее Наташи делали свое дело. За считаные недели она постарела еще больше, словно прошло несколько лет, стала чаще уставать, а отдыхать было некогда — ничего не менялась и все хозяйство было на ней одной. Тетя Зоя со своей рукой постоянно попрекала, что теперь даже простые вещи делать не может, а укус грозилась показать врачу и рассказать, как Наташа кидается на людей.

Ира и Оля, затаив обиду, раз подловили Наташу, когда она, помогая бабушке, пошла кормить кур. Взяли с собой и Таню.

— Мама говорит, что она превращается в Найду, скоро в будке станет спать и обрастет шерстью. — Ира смотрела, как Наташа, делая вид, что не замечает их, ссыпала зерно в лотки-кормушки. — А интересно посмотреть, может она уже шерстью и обросла?

— Она укусит, — буркнула Оля.

— А укусит — мы покажем маме, и ее в сумасшедший дом отправят, — уверенно произнесла Ира. — Там ей и место.

Наташа хотела было выйти, пока они не преградили дорогу, но девочки уже вошли во вкус, понимая, что жаловаться ей некому.

— Кусачая Найда, — засмеялась Ира, догоняя ее и ловя за локти сзади — сил у нее хватало. — Давайте ее разденем и посмотрим, где на ней шерсть!

Наташа испугалась и рванулась от нее, не рассчитав, споткнулась обо что-то и обе покатились на пол. Оля отбежала в сторону, Таня пока не решалась подойти. Услышав, как Ира ойкнула, Наташа испугалась, что ударила ее, но стоило попытаться обернуться и посмотреть, как Ира толкнула ее со злостью, и Наташа опрокинулась на живот. Подоспевшая Таня навалилась сверху, не давая брыкаться, и Наташу уложили на бок. Девочка в ужасе начала сучить ногами, когда поняла, что Ира пытается стащить с нее штанишки.

— Не надо!!! Пусти!

— А маму мою кусать надо было?! — со злостью пиная ее по ногам, говорила Ира, не обращая внимания на крики. — У нее, наверное, и хвост вырос, и гавкать скоро начнет!

— У меня дома фотоаппарат есть! — вспомнила Таня. — Сфотографируем хвост!

Наташа почувствовала, как и Оля наваливается сверху. Она пыхтела и вырывалась, понимая, что никто ее отсюда не услышит. От страха сил совсем не осталось, ногам стало холодно — Ира сняла-таки штанишки и разочарованно выдохнула:

— Ну вот, хвоста нет!.. Но мы все равно сфотографируем ее, голую, если еще раз укусит — в школе покажем!

Стоило Тане отпустить девочку, чтобы встать, как Наташа рванулась в сторону, перекатываясь кубарем, и вырвалась от них. Тапочки с ног давно слетели, но она босиком бросилась из амбара под хохот и улюлюканье Иры и Тани.

Забежав в дом, девочка перво-наперво спряталась за дверь. Дядя Олег сидел на кухне, когда она выходила, и сейчас, чтобы дойти до бабушки, надо было пройти мимо. Стирая слезы, Наташа тихонько выглянула из-за двери, стоя в курточке и одних трусиках, босиком. Показаться ему так было обидно и стыдно, и Наташа, едва заметив, что он еще сидит, юркнула назад. Пришедшие чуть позже девочки ее не заметили, сразу уйдя к себе, а Наташа еще полчаса ждала, замерзая на холодном полу, пока дядя Олег выйдет во двор, и только тогда опрометью кинулась к себе. Рассказывать бабушке про все это она не стала. Доказать ей было нечем, да и не хотелось, чтобы бабушка с дядей снова друг на друга кричали. Свою одежду она нашла на том же месте в амбаре — девочки даже не стали прятать ее.

— Ты бы хоть помыла ее, — заметила тетя Зоя, когда рассмотрела Наташину одежду, всю в грязи. — Лазает где-то, вся черная, и потом все это тащит в дом.