Девочка. Книга первая

Наконец, организм взял свое и я погрузилась в сон. Спала я беспокойно и проснулась от того, что мне было неуютно, холодно, и хотелось пить после плотного ужина. Спускаясь вниз на кухню, я поежилась от неприятного чувства, словно за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулась, но там, разумеется, никого не было. "Харт! Перестань паниковать, словно ты маленький ребенок!", — успокоила я себя и уже более уверенно дошла до кухни. Выпив стакан холодного сока почти залпом, я отправилась в обратный путь. Проходя мимо обеденного стола в столовой, я внезапно услышала щелчок, и через мгновенье вспыхнул тусклый свет в зале, и я чуть не вскрикнула от испуга и неожиданности.

В кресле, положив руки на подлокотники, сидел Барретт.

Глава 22

Иллюзии. Самообман, который моя мама всегда считала болезнью.

Иллюзии. Бактерия, которая проникает в в кровь, доводит ее до кипения, рисуя картины воображаемых событий.

Иллюзии. Вирус, который проникает в мозг и будоражит аксоны один за другим, создавая нейронную сеть из воображаемых образов.

Иллюзии. Химера, которая делает нас слепыми и ведет в пропасть.

Я рассматривала Барретта, сидящего в кресле и пыталась понять, что он здесь делает глубокой ночью. Он был одет в легкую, расстегнутую на несколько пуговиц черную рубашку и домашние джинсы, а на его коленях покоился прикрытый лэптоп со знаменитым логотипом яблока. “Работал и уснул. Устал…” — сделала я выводы, и мне вновь захотелось прикоснуться ладонью к его упрямому лбу и развеять тяжелые мысли, как тогда в клубе, когда я видела его сидевшим в одиночестве за стеклянной дверью ложи.

Он просканировал меня спокойным взглядом, и я, сама не знаю почему, сжала кончик черного пояса махрового халата.

— Доброй ночи, — негромко поздоровалась я, поджав пальцы ног.

Он ничего не ответил, а лишь переложив лэптоп на столик рядом, встал и медленно направился в мою сторону. Он делал шаг за шагом, и я, не понимая, то ли он сейчас пройдет мимо то ли остановится передо мной, машинально отступила назад в столовую.

Я внимательно изучала его лицо, желая разгадать, что там, под этой ртутью невозмутимых глаз, пыталась почувствовать его энергетику, но Барретт умел носить маску “покерфэйс” и я кроме спокойствия так ничего и не увидела и не ощутила.

Но он шел ко мне. И лишь когда остановился рядом, на меня внезапно навалилась тяжелая волна с привкусом металла. Она ложилась мне на плечи неподъемным грузом, обволакивала меня словно жидкая ядовитая ртуть, и прежде чем я успела что-то понять, услышала:

— Раздевайся.

И меня словно кулаком ударило в живот. Я физически чувствовала боль от этого невозмутимого голоса и равнодушия в глазах.

С самого начала я сделала неверные выводы. Все, что я себе нафантазировала за эти три дня, позволив иллюзии отравить мое сознание, сейчас, треснув разбитым зеркалом, осколками впилось в мою грудь. Нет. Он меня забрал из клуба только для одной цели — пользоваться мной эту неделю, когда ему захочется и сейчас он возвращал меня с небес на землю, указывая на мое место. Никаких “он тебя изучает”, никаких “он на тебя отреагировал”, никакого подобия заинтересованности в его пустых глазах не было. Так хищник смотрит на свою добычу — спокойно, равнодушно и с полной уверенностью, что он сейчас пообедает. Как ранее и говорила Джули: “захотел перейти с мраморной говядины на мясо ягненка”.

Иллюзия, которая по квантам, по молекулам просачивалась в мое сердце, разносилась по венам, отравляла приторной сладостью кровь, затуманивала сознание, ослепляла своим люминесцентным искусственным светом, сейчас болезненно разорвалась бомбой в груди и реальность показала мне свое истинное лицо. Передо мной стояло Чудовище, и я, зажмурившись, отшатнулась назад, наткнувшись на обеденный стол. Я чувствовала, как колотилось мое сердце о ребра, слышала, как шумит в ушах кровь, сдавливая череп железными тисками, но понимала, что нужно открыть глаза и взглянуть реальности в лицо.

Я подняла веки, и от вида темной ртути, застывшей в зрачках моего Чудовища, по позвоночнику прошел озноб. Глаза Барретта сейчас напоминали дуло пистолета — бездушное, черное, неживое, словно бездна вакуума — он сковывал мое сознание, проникал под кожу, я чувствовала его безжизненную суть.

Видя мое оцепенение, он протянул руку и одним движением сбросил с моих плеч халат, оставляя в трусиках, словно врач, который раздевал пациента для осмотра.

Это простое действие вывело меня из состояния ступора, полностью возвращая в реальность, и я, прикрыв голую грудь ладонями, изо всех сил дернулась в сторону, желая уйти от его рук.