Девочка. Книга третья

Подхватив под мышки, он усадил меня на стол и, сев в кресло, привычным движением откинулся на спинку. Чувствуя попой холодный мрамор, я сидела напротив него, он спокойным взглядом рассматривал меня, будто примеряя меня нагую к своему офису, а я в ответ рассматривала его — полностью одетого. Его строгий дорогой костюм подчеркивал широкие плечи и мужскую стать, его запонки из платины поблескивали в электрическом свете ламп, а безупречный галстук и воротник его кипенно-белой рубашки плотно обхватывали его по-мужски широкую шею, оттеняя кадык.

Меня совсем не смущало, что я была нагая перед ним. Сейчас я уже не чувствовала дискомфорта или стыда — для меня это стало чем-то естественным и само собой разумеющимся, как искренность, которую даришь любимому человеку.

— Раздвинь колени, — спокойно произнес он, а я, улыбнувшись от осознания того, что желанна, скользнула носком по его бедру и аккуратно положила ступню на его пах. Член тут же отреагировал на мои прикосновения, но Барретт, обхватив мою щиколотку, вернул ее в исходное положение и повторил свой приказ.

Я медленно раздвинула бедра, и он, скользнув по мне взглядом, внезапно спросил, а вернее констатировал:

— Ты не мастурбировала, пока меня не было…

— Нет, — немного удивилась я такому вопросу.

— Узнаю, руки оторву, — сказал он спокойным тоном, но я понимала, что он совсем не шутит.

Встав с кресла, он приблизился ко мне, а я тут же обхватила его торс ногами и, обвив его плечи руками, нежно окуталась вокруг него лианой.

— Я соскучилась по тебе, Любимый, — тихо прошептала я, ластясь щекой о его шею и почувствовала животом, как Его член вновь отреагировал на мою нежность. Барретт, по-хозяйски сжав ладонью мое сокровенное место, вошел в меня пальцами, и сделал несколько фрикций, растягивая и подготавливая к себе. Резко почувствовав, как по всему телу пробежал электрический ток, я громко вздохнула и крепко обняла его затылок.

— Освободи его, — тихо распорядился он, и я потянулась к его ремню.

* * *

Барретт, без брюк, в расстегнутой рубашке, вбивал меня в вертикальную поверхность кожаной черной стены, насаживая на член. Я чувствовала, что он сдерживал свою силу, но мне все-равно казалось, что мой позвоночник сейчас сломается. Несмотря на его натиск, я, обвив ногами его поясницу, крепко обнимала его за шею, шептала ему на ухо нежные слова и ласкала его мощный затылок, чувствуя кончиками пальцев его короткие, мокрые от пота волосы.

Иногда он снижал темп, медленно, но уверенно двигался в такт, будто смаковал меня, как вино, не спеша делая глоток за глотком, и тогда я чувствовала его в себе еще сильнее, будто он специально давал мне ощущение этой невероятной зависимости от его члена, мучая похотью и сладкой истомой. В такие моменты я сжимала рукой его затылок еще крепче, мое сердце то ли колотилось словно бешенное, то ли вовсе замирало, но уже в следующую секунду Он вновь набирал темп, и казалось эти волны, с разной музыкальной частотой, длились бесконечно. На гребне очередной волны похоти, он внезапно вонзил свой рот в мою шею, а я достигая своего пика, зажмурилась до белых пятен в глазах и вцепилась ногтями в кожаный декор стены, оставляя на гладком материале свои отметины.

Услышав мой крик, Барретт замедлил темп, и медленно остановился.

— Спасибо, Любимый, — тихо прошептала я на ухо, а он, выйдя из меня направился со мной на руках к столу, по черному озеру которого совсем недавно так грациозного плыл мой Черный Лебедь.

Я лежала на животе и пыталась не скользить на отполированной поверхности, пока Он, вжимая мою поясницу доводил меня до очередного оргазма, неумолимо тараня в жестким ритме. То замедляя, то убыстряя ритм, он массировал мой клитор пальцами и продолжал таинство этого дьявольского декаданса, в котором Барретт был непревзойденным Мастером. Он был его создателем. Он возводил пошлость в форму искусства, окрашивая все вокруг похотью, Он проповедовал религию разврата, доводя ее до своего эстетического абсолюта, Он узаконил порок, отрицая социальные догмы. Он воистину возвеличил Декаданс, и не было ему в этом равных.

Чувствуя очередной прилив похоти, я закричала, и Барретт, уже не сдерживая себя, кончил, не прекращая жесткого, удобного ему ритма. Ощущая его пульсацию и толчки, я схватилась одной рукой за край поверхности, чтобы и без того покрасневшая щека, нывшая грудь и мокрый живот, не так болели от трения, но тем самым только еще больше расшатала стол, извиваясь словно на дьявольском жертвеннике, предназначенном таинству Декаданса.

Но как оказалось это был еще не конец. Продолжая лежать мокрым животом на столе, я почувствовала, как Барретт связал мои запястья чулком и понес к своему Трону.

Сев в удобное кресло, он одним движением поставил меня на колени, аккуратно, почти не касаясь прошелся горячей ладонью по моей голове, и уверенно обхватил мой затылок, подготавливая меня к очередному таинству.