Девочка. Книга третья

После ухода мамы я больше никогда не пекла этот пирог — слишком больно мне было вспоминать наши совместные часы на кухне, когда мама, без единого пятнышка на фартуке, ваяла очередной шедевр, в то время как я вся была извозюкана в муке и тесте.

Но сейчас, доставая посуду, я внезапно осознала, что уже прошла тот период жизни, когда воспоминания сочились лишь горечью потери. Я аккуратно, как когда-то мама, взбивала яйца, добавляла муку и сахар и ловила себя на мысли, что сейчас мои эмоции,

претерпев боль утраты, стали грустно-приятными. Когда от воспоминаний о родном человеке, которого уже никогда не вернешь, на губах все равно возникала улыбка от той теплой энергетики, которую твоя память навсегда запечатлела в тайниках сознания.

Я раскатывала тесто, аккуратно выкладывала его в форму и грустно улыбалась.

От очередной волны воспоминаний меня отвлек сотовый, лежавший на столе. Бросив взгляд на экран, я увидела имя "Макс", и чувство ненужности на чужом торжестве накатило новой волной.

Наскоро вытерев руки, я одним пальцем нажала на вызов и включила громкую связь.

— Привет, Лили, — голос Макса звучал тихо, но, как мне показалось, бодро.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да в порядке я, — отмахнулся он и тут же спросил: — Как настроение?

— Рождественское, — отчиталась я, стараясь, чтобы мой голос звучал празднично.

— Не слышу энтузиазма, — усмехнулся он.

— Настроение Рождественское! — повторила я, но, вероятно, переиграла с интонацией, потому что последовал серьезный вопрос:

— Ты в порядке?

— Приглашение остается в силе или планы поменялись? — и я бросила взгляд на кухонный стол.

— У тебя потрясающая способность отвечать вопросом на вопрос, — усмехнулся Макс.

— Это плохо?

— Ну вот. Опять, — тихо засмеялся он.

— И все же. Если мое присутствие будет лишним, я совсем не обижусь и…

— Я приеду, — проинформировал он и быстро положил трубку, вероятно, чтобы я не продолжала спор.

"Жаль, что я не могу объяснить Максу всего", — наморщила я нос и, посмотрев на раскатанное тесто и гору яблок, продолжила мамин ритуал.

Чтобы отвлечься от мыслей об Эльзе, я включила телевизор, где шел концерт с традиционными рождественскими гимнами, и воспоминания о том, как мы с мамой пели вместе, вновь накрыли меня грустными, но приятными эмоциями.

Покончив с тестом, я приступила к нарезке яблок, но тут раздался звонок в дверь.

"Странно, почему не домофон. Наверное, соседка", — подумала я и, закрыв Тигра в комнате, пошла открывать, так и зажав яблоко в руке.

— Привет, — удивленно поздоровалась я, увидев на пороге Макса.

Он скользнул взглядом по моему лицу, затем по переднику, испачканному в муке, и серьезным тоном произнес:

— Хоть бы для проформы спросила "кто там".

— Думала соседка, — пожала я плечами. — Она иногда просит покормить кота, когда уезжает.

Макс промолчал, так и оставшись стоять за порогом, и тихо спросил:

— Можно войти?

— Да, конечно, прости… — кивнула я, отходя в сторону.

Очутившись в зале, он бросил взгляд на кухонную консоль, где в творческом беспорядке создавался кулинарный шедевр по рецепту мамы, и улыбнулся.

— Ты решила пирог приготовить?

— Почему ты приехал так рано? Все отменяется? — и я непроизвольно вздохнула с облегчением: "это было бы к лучшему — не пришлось бы объясняться".

— Нет, не отменяется, — отрицательно покачал он головой и внимательно посмотрел на меня: — Что происходит, Лили?

Понимая, что пришло время поговорить, я опустила голову, размышляя, как бы потактичнее рассказать о проблемах с Эльзой.

— После всего случившегося… — и я остановилась, подбирая слова. — Эльза отдалилась.

Мне показалось, что для Макса мои слова не стали новостью, он лишь перевел задумчивый взгляд на кухонный стол, и, наконец, тихо произнес:

— Мама всегда считала тебя близким человеком.

— Да, считала. До тех пор, пока… — и я замолчала. — Не хочу, чтобы в такой праздник я ей напоминала обо всем случившемся.

— Ясно, — коротко бросил он. — Ты неверно истолковала ситуацию с Эльзой. Она хорошо к тебе относится и будет рада видеть тебя на Рождество.

Лицо Макса было сосредоточенным и серьезным — мне показалось, что он, как и я, изо всех сил пытался удержать эту нить между мной и Эльзой. Поэтому и приехал. Я чувствовала, что для него это было очень важно, собственно, как и для меня — я по-прежнему считала Эльзу родным человеком. Вспоминая, как она ухаживала за мной в больнице, а затем и на Базе, как мы вместе читали "Театр" и смотрели "Завтрак у Тиффани", восхищались оперой и цитировали "Собаку на сене", я понимала, что не могу просто так отказаться от этой связи. Я не могла этого объяснить, но наши с ней отношения были гораздо глубже, чем просто дружескими. Посмотрев на Макса, я едва заметно улыбнулась и приняла решение — мне нужно было попытаться наладить контакт с Эльзой, ведь отказаться от человека, отдалиться от него — самый легкий путь.

— Да, ты прав, — согласилась я, чтобы успокоить Макса. — Я, наверное, накрутила себя.

— Накрутила, — уверенно произнес Макс, будто внушая мне эту мысль. — Она будет рада видеть тебя на Рождество.