Девочка. Книга вторая

Пожелав всего хорошего очередной паре и уже не чувствуя ног, я все же позволила себе немного расслабиться и, склонив голову, оперлась на широкое плечо моего Дьявола. Вероятно, почувствовав мою усталость, он просканировал меня взглядом и внезапно положил горячую ладонь на мой затылок. По позвоночнику тут же побежало тепло, и я почувствовала, как разомлевают мышцы спины. От приятного ощущения я подняла голову и, поглаживая волосами его пальцы, облегченно вздохнула, подпитываясь от своего мужчины, как батарейка.

— Иди к бару, — указал он подбородком.

Я отрицательно покачала головой, не желая от него отходить и решительно выпрямилась, давая понять, что я готова продолжить вечер.

— Иди, я работаю, — тихо, но настойчиво произнес он, и мне ничего не оставалось, как подчиниться.

Нехотя оторвавшись от него, я пошла по направлению к бару, находившемуся за импровизированной сценой-бассейном, но, увидев скопление женщин, я представила себя кровавой каплей в гуще этого черно-белого косяка акул и тут же передумала. Подняв голову вверх, я обнаружила, что на следующей палубе было почти безлюдно — лишь несколько пар, вероятно, тоже подыскивая уединение, нашли там спокойный уголок и были заняты только друг другом.

Облокотившись о перила с бокалом сока, я наблюдала за черно-белой толпой внизу, и мне казалось, что я вижу шахматное поле, где велась хитросплетенная партия под завораживающую музыку. Барретт, как опытный гроссмейстер, тонко и искусно управлял черными и белыми фигурами, и только мой яркий наряд не давал мне возможности понять, за чью сторону играю я, и в каком звании. Может быть, я была вне игры? Одно я знала наверняка — этот красный узор был мне подобран не просто потому, что Барретт хотел обозначить меня, как свою спутницу. Нет, слишко романтично для Дьявола — он всегда был прагматиком и преследовал свои цели. Только какие? Может быть, он хотел, чтобы я кровавым пятном была всегда у него на виду среди этого черно-белого королевства, или это был мой очередной экзамен на выживание в его мире? Или, может быть, это провокация специально для Назари? В любом случае, я приняла условия игры и, несмотря на то, что мне были неизвестны все правила этого квеста, я не планировала отступать или убегать от трудностей, как испугавшийся Малек. Я хотела интегрироваться в мир мужчины, которого любила, оставаясь при этом собой.

— Мир я сравнил бы с шахматной доской, — услышала я за спиной и резко обернулась.

В паре ярдов от меня стоял Назари и, небрежно облокотившись о леер одной рукой, столь же непринужденно держал свой бокал в другой руке.

Глава 37

— Простите? — переспросила я, краем глаза не выпуская из виду ближайшую пару в нескольких ярдах от нас.

— Мир я сравнил бы с шахматной доской: То день, то ночь. А пешки? — мы с тобой, — читал Назари рубайи, медленно приближаясь. — Подвигают, притиснут, — и побили; И в темный ящик сунут на покой, — произнес он последнюю строку, подходя вплотную ко мне.

Мне было неуютно рядом с этим человеком, и я вполне могла сейчас извиниться и уйти, придумав благовидный предлог. Но я чувствовала, что мой уход смотрелся бы бегством, трусостью, а это было не так — я не боялась и не хотела давать Назари повод ошибочно считать, что он вселял в меня страх. Приняв решение остаться, я любезно улыбнулась и продолжила эту беседу.

— "Когда игра заканчивается, Король и Пешка падают в одну и ту же коробку", — согласилась я с Омаром Хайямом итальянской пословицей.

— Вы бывали ранее в Азии?

— Нет, я впервые в этих краях.

— Нравится?

— Нравится, конечно, и безумно интересно. Культура, традиции, менталитет — очень отличаются от наших и европейских.

— К азиатскому менталитету и традициям нужно привыкнуть, — кивнул Назари, — но современный Сингапур очень отличается от своих соседей. Ли Куан Ю изменил до неузнаваемости это государство.

— Чем именно его политика так отличительна? — я вспомнила, как имя Премьер-министра называл Ричард.

— Вас и правда это интересует?

— Очень, — кивнула я.

— Начнем с самой личности Ли Куан Ю. Я читал его мемуары, и он сам называл себя в них "a great believer in violence" (великий сторонник насилия).

— Как-то не похоже на начало сказки, — заметила я.

— Здесь нужно рассматривать все аспекты. Я долгое время живу в Сингапуре и досконально изучил историю этой страны. Сингапур изначально расположен очень неудачно. Здесь нет ни ресурсов, ни питьевой воды. Ли Куан Ю получил убогую страну, которая была обречена либо на коммунистический переворот, либо на завоевание соседями. Преступность колоссальная, структура погрязла в коррупции. Плюс территориально — идеальная транзитная точка для провоза наркотиков.

— Нелегкая задача, — кивнула я.