Девочка. Книга вторая

— Да, какая же я дура, — вторила я Джонатану.

"Он поднялся на две тысячи футов над черной массой воды и, не задумываясь ни на мгновение о неудаче, о смерти, плотно прижал к телу широкие части крыльев, подставил ветру только узкие, как кинжалы, концы, — перо к перу — и вошел в отвесное пике.

Ветер оглушительно ревел у него над головой. Семьдесят миль в час, девяносто, сто двадцать, еще быстрее! Сейчас, при скорости сто сорок миль в час, он не чувствовал такого напряжения, как раньше при семидесяти; едва заметного движения концами крыльев оказалось достаточно, чтобы выйти из пике, и он пронесся над волнами, как пушечное ядро, серое при свете луны".

* * *

В течение дня я несколько раз включала свой лэптоп, ожидая увидеть там черное окно, но Друг молчал. Я злилась и на себя, и на него. На себя — за свое нетерпение и несдержанность, на него — за его молчание. Была во мне такая черта характера: приняв для себя решение, мне нужно было действовать — сразу и много, но так как в данной ситуации я была зависима от обстоятельств и Друга, то мое раздражение доставалось и ему. Миссис Хоуп, заметив мое нервное состояние, во время ужина спросила:

— Что это ты такая возбужденная и раскрасневшаяся?

— Голова немного разболелась, — опустила я глаза, мысленно ругая себя последними словами за несдержанность, которую заметила зоркая Эльза.

Я корила себя за то, что скрыла свои планы от миссис Хоуп, но прекрасно понимала, что союзника я в ней не найду, узнай она о моей идее.

Как только Эльза пошла к себе, я тут же забралась на удобную кровать и с замиранием сердца включила лэптоп. Но к сожалению, ничего, кроме своих файлов, я там не нашла. Чтобы отвлечься и успокоиться, я надела наушники и включила на полную громкость тему "Ghost" ("Призрак"), которую я слушала все чаще в последнее время.

Оставив ноутбук включенным, я отодвинула его в сторону и опять погрузилась в стихию свободного ветра и совершенства скорости.

"Он был полон сил и лишь слегка дрожал от радости, он был горд, что сумел побороть страх. Не раздумывая, он прижал к телу переднюю часть крыльев, подставил кончики крыльев — маленькие уголки! — ветру и бросился в море. Пролетев четыре тысячи футов, Джонатан достиг предельной скорости, ветер превратился в плотную вибрирующую стену звуков, которая не позволяла ему двигаться быстрее. Он летел отвесно вниз со скоростью двести четырнадцать миль в час. Он прекрасно понимал, что если его крылья раскроются на такой скорости, то он, чайка, будет разорван на миллион клочков… Но скорость — это мощь, скорость — это радость, скорость — это незамутненная красота."*

Я, как и Джонатан, сейчас чувствовала себя на вершине отвесной скалы, в полной готовности бесстрашно "подставить кончики крыльев ветру и броситься в море", ощутить всем телом и сознанием радость запредельной скорости.

Внезапно краем бокового зрения я увидела, как мой монитор ожил. Я быстро отложила книгу и с замиранием сердца посмотрела на черное окно с бегущим по нему курсором. Друг начал, как всегда, с главного:

"Есть проблемы?"

"Да, мне нужна ваша помощь", — молниеносно отозвалась я.

Друг ждал. Если он и вправду хотел мне помочь, это было для него хорошей возможностью проявить себя.

Мои уверенные пальцы лежали на клавиатуре, готовые к нападению, пока я еще раз обдумывала тактику поведения. Можно было использовать один из нескольких разработанных сценариев, чтобы подвести к своей просьбе. Но я не желала интриговать с этим человеком. Несмотря на то, что я его не знала, до конца не доверяла и воспринимала его как друга и врага одновременно, я хотела быть с ним честна. "Честность — лучшая политика", — в сотый раз повторила я, вдохнула, словно перед прыжком со скалы, и быстро напечатала:

"Помогите мне достать пистолет для самообороны"

Ответ последовал мгновенно: