Девочка. Книга вторая

"Нет"

Я ожидала такой реакции:

"Я понимаю, что вы действуете инкогнито, но нам необязательно встречаться, просто оставьте мне пистолет в условленном месте"

"Нет"

Опять все шло не по моему сценарию. Он даже не спрашивал, зачем мне оружие. Хорошо, зайдем с другой стороны.

"Вы даже не спросите, грозит ли мне опасность?"

"Ты под надежной охраной, тебе никогда не придётся самообороняться"

"Необходимость есть лично для меня. Так мне будет спокойнее"

"Возможно"

"Так вы мне поможете?"

"Нет"

"Вы не можете или не хотите мне помочь?"

"Ты цепкая"

Нет, это не то, что я хотела "услышать". Он будто отвлекал меня от моей основной идеи.

"Это и хорошо. Значит я сумею справиться с оружием"

"Нет"

Но я атаковала:

"Но вы же хотели мне помочь"

"Я не дам тебе пистолет, Лилит, и это не предмет для обсуждения"

"Не обсуждается", — вспышкой выдала мне память фразу Барретта, и мое сердце ухнуло вниз. Я почувствовала, как по моему телу побежало нервное возбуждение, будто я выпила залпом бокал вина. Кровь стремительно понеслась по венам с удвоенной скоростью, наполняя меня теплом и энергией, вселяя в меня жизнь. Я хорошо знала своего Дьявола — его лаконичные ответы и это его вечное "не обсуждается". Я смотрела на черное окно, но видела за этой темной бездной пронзительный взгляд его злых холодных глаз и любимые черты лица: упрямый изгиб бровей, высокий лоб с морщинкой, жесткий подбородок, резко очерченные скулы и плотно сжатые губы.

"Ричард?" — пронеслись мои пальцы по клавиатуре, и я замерла в ожидании ответа.

* * *

* Р.Бах "Чайка по имени Джонатан Ливингстон"

Глава 12

На экране высветилось короткое "ты ошиблась", и черное окно исчезло.

Я блуждала глазами по пустому монитору и лихорадочно соображала, включив последние остатки логики и пытаясь усмирить сошедшие с катушек эмоции. Нет, я не хотела верить этому "ты ошиблась", я, как маленький ребенок, желала моей сказке хорошей развязки и требовала свои "долго и счастливо". Но нужно было признать, что строить свои умозаключения на таких мизерных фактах было абсурдным. Я могла опираться только на свои ощущения и написанное Другом имя "Лили". А ощущения были болезненно странными и противоречивыми. Моя душа уцепилась за эту маленькую фразу, как за последнюю надежду, и не хотела ее отпускать, желая верить, что это мой Ричард, что с ним все в порядке, что он жив и здоров. Но мой холодный разум резал на куски мои иллюзии безжалостной действительностью, выдвигая весомый аргумент: сам факт этой переписки был не в характере моего Дьявола. Я никогда не питала иллюзий на его счет, Барретт был жестким холодным человеком, и этот поступок был слишком сентиментальным для него. Даже если на секунду представить, что Ричард не в коме, ему не было никакого смысла выходить со мной на связь. Он легко мог удостовериться, что я в полной безопасности, физически здорова, и ему этого было бы достаточно.

Но мое сердце не хотело слушать зова разума и выставляло свой сентиментальный контраргумент: Ричард подставился под пули из-за меня, а это выходило за рамки его холодной логики. И последняя фраза Друга "это не предмет для обсуждения" крутилась в голове, не давая уступить доводам рассудка.

Когда, наконец, эмоции немного улеглись, я закрыла крышку лэптопа и, откинувшись на подушку, задумалась. Кто бы ни был этот Друг, он вселил в меня сомнения относительно состояния Ричарда.

Допустим, он вышел на связь инкогнито, при этом для всех окружающих и в первую очередь для врагов он официально находится в коме. Информация о реальном положении дел известна только избранному числу лиц, и я не вхожу в их число. Почему? Да потому, что Барретт мне не доверяет. В порыве эмоций я ослушалась его, тем самым поставив под угрозу и свою, и его жизнь. Он меня считает слишком эмоциональной и импульсивной. Даже я понимала — доверие нужно заслужить.

Сейчас, имея на руках это предположение, я должна была докопаться до истины. И начать нужно было с Эльзы. У меня не было оснований не доверять этой женщине. Я видела ее искреннюю заботу и беспокойство обо мне. Но она тоже воспринимала меня, скорее, как эмоционального ребенка, не умеющего скрывать свои чувства. Она бы не доверила мне столь опасную информацию, раскрытие которой ставило под угрозу всю операцию, жизнь Ричарда и многих других, кто в ней задействован. Нет, Эльза будет молчать до последнего, как бы она меня ни любила. Даже я понимала, что мое беспокойство о Ричарде ничто по сравнению с реальной угрозой жизни любого из этих людей.

Если Друг прав, и я ошибаюсь, мне нужно было получить доказательства того, что Ричард лежит в больнице, но если по реакции Эльзы я пойму, что она от меня что-то утаивает, я буду знать на все сто процентов, что со мной разговаривал мой Призрак.

Я не спала практически всю ночь и только к утру задремала, полностью выбившись из сил от эмоционального и нервного подъема, в котором я пребывала вот уже несколько часов. Утром, когда Эльза пришла меня будить, я была во всеоружии, чтобы начать разговор.

— Что-то ты выглядишь невыспавшейся и бледной, — поцеловала она меня в лоб.