Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье

Глубоко под собой она увидела бледное прерывистое свечение. Сначала ей показалось, что это всего лишь большая рыба проплывает мимо, но, устремившись вниз, она увидела, что свет становится ярче. Если уж нельзя плыть вверх, поплыву вниз, подумала она. Авогадра предупреждала, что рано или поздно мне придется опуститься очень глубоко. Похоже, скорее рано, чем поздно.

Бдительное Платье выпускало потоки пузырьков, всасывая через рукава струи воды и толкая Сентябрь вперед изо всех сил. Но свет был слишком глубоко, он исходил с самого дна Моря Забвения, а руки и ноги Сентябрь уже сводило судорогами от усилий. Суббота меня столкнул. Это ее разум настоял на том, чтобы поднять этот вопрос. Ей самой об этом думать не хотелось. Он хотел меня убить. Сентябрь попыталась сосредоточиться на источнике света, но мысли ее не слушались. Нет, не убить – заставить забыть. Забыть все. Он сказал, что мы будем жить в домике из тыквы и золота. Конечно, если я не буду помнить, зачем приехала в Волшебное Подземелье, забуду Волшебную Страну и Омаху, и даже маму и папу, то почему бы не остаться жить в Тайне и не пировать каждую ночь! Как он мог? Это же хуже убийства – отнять у человека все, чем он был. Сентябрь до этого не предавали. Она даже не знала, как назвать это горькое и тоскливое чувство.

Бедное дитя. Все когда-нибудь случается в первый раз, но последнего никогда не бывает.

Но почему же я помню, что он это сделал? Баклажанчик сказала, что даже морские брызги навевают сон. Но я прекрасно помню этот момент! И все, что было до него, тоже! Пожалуй, никогда еще я не представляла себе все так ясно! Теперь свет стал сильным и ровным, теплый рыжеватый свет, бьющий со дна океана. Он озарил всю-всю Сентябрь внутри ее платья-пузыря и глубоководной юбки-маски. Теперь она опускалась очень быстро. Бдительное Платье ритмично выбрасывало струи воды из рукавов и воротника.

Свет подрагивал и колыхался в темноте. Сентябрь уже вот-вот могла его коснуться. Она заработала ногами еще сильнее, подплывая ближе, и через секунду-другую разглядела, что это светильник, зажатый в крошечной ручке Монашелли.

Авогадра плыла вперед, освещая путь, облаченная в хитроумный костюм ныряльщика с огромным колоколом вместо шляпы. Она вытянула руку с лампой, чтобы указывать Сентябрь путь в океане. Если с братьями случилось что-то ужасное и все средства уже использованы, мы приходим из темноты и указываем им путь. Так поступали Монашелли, это их древний инстинкт, их профессия. Слеза скатилась по щеке Сентябрь. Юбка Бдительного Платья тут же впитала ее и промокнула щеку.

Авогадра опустилась на пустынное песчаное морское дно, где перед ней вырос стеклянный купол с люком. Маленькая монашка трижды постучала по люку лампой и тут же исчезла, оставив Сентябрь в одиночестве в бесконечной пустыне морского дна.

Неважно, как поступил Суббота или Аэл. Я должна идти дальше. Монашелли всегда идут дальше, что бы ни случилось.

В люке было стеклянное колесо, похожее на штурвал огромного корабля. Теплый, маслянистый розовый свет лился сквозь заиндевелое и местами обледеневшее стекло. Сентябрь со всей уверенностью ощутила, что там, внутри, телу девочки будет гораздо лучше, чем в морозной темноте Моря Забвения. К тому же сюда ее привела Авогадра. Это и есть путь наружу. Путь домой. Она потянулась к колесу. Бдительное Платье, когда оно раздулось в шар, превратило свои рукава в медно-красные перчатки, и это было сейчас очень кстати: даже сквозь перчатки колесо было таким холодным, что от прикосновения к нему нежная девичья кожа сразу бы почернела.

Сентябрь навалилась на колесо всем телом и толкнула что было силы. Колесо даже не скрипнуло. Несколько осколков льда откололись и медленно поплыли вверх. Она попробовала снова, дрожа от напряжения под золотой маской. Колесо отказывалось двигаться, как упрямая крышка банки с соленьями. Она ухватилась за спицу колеса и приготовилась к следующей попытке.