Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит

– Рекомендую полежать как можно спокойнее в течение пары часов, чтобы раны могли затянуться. К вечеру наш герой будет как новенький!

Причем слово «герой» было сказано на полном серьезе. Потом лотт аккуратно взял правую руку Ивана и приложил ее к своей груди – это был знак глубочайшей благодарности в Нижнем мире. Вслед за ним то же самое проделал биорд, пробормотав:

– Я бы год не смог спокойно спать, поджарь он того бедняжку на моих глазах.

После чего оба удалились. Иван, лежа без движения, разглядывал поросший вьюнком потолок в гостиной Шакракумора и вроде как не страдал от боли. Я присел на край постели, спросил:

– А чего ты махал рукой у него перед мордой?

– Тактический прием, – ухмыльнулся Разин. – Прикинь, эти зверюги терпеть не могут мельтешения перед глазами, у них начинает кружиться голова. Только вчера прочитал об этом – и вот пригодилось. У каждого своя ахиллесова пята.

Последнюю фразу Ванька произнес так, будто имел в виду что-то глубоко личное. Я хотел встать, но друг жестом удержал меня.

– Слушай, я хотел извиниться, – с некоторым усилием проговорил Разин. – Я был хреновым другом в последнее время.

– Да ладно, я же понимаю…

– Не думаю, что понимаешь. Знаешь, я все видел тогда словно через кривое стекло, каждое слово толковал превратно. Тяжело все же быть идиотом, – снова усмехнулся он. – Я ведь серьезно считал, что если у меня есть чувства к Иолке, то это вроде как дает мне какие-то права. А теперь понимаю: всегда можно обуздать себя и не лезть, куда не положено. Так что живи спокойно.

– Спасибо. Но у нас с Иолой пока ничего определенного, просто общаемся. Я даже не уверен, что нравлюсь ей в новом образе, – хмыкнул я. – Вот сестре твоей точно не нравлюсь.

– Таська сейчас на все странновато реагирует, – мигом посмурнел Иван. – Знаешь, ей здорово досталось за последнее время, и я боюсь за нее. Если сможем выбраться на поверхность, думаю, увезу ее подальше отсюда.

– Как увезешь? – запаниковал я. – Зачем?! У вас тут родители, дом и школу вам обоим нужно заканчивать!

Но на лице Ивана я заметил уже знакомое мне упертое выражение. Он все давно решил.

– Мне скоро восемнадцать, ничего, проживем где-то в другом месте. Не смогу я жить в этом паноптикуме, ты пойми! Еще оппозицию начну создавать, бороться за права людей, хоть к Древним тоже отлично отношусь. Да и нельзя же обитать совсем в безвоздушном пространстве, нужно с кем-то общаться, дружить, верно?

– Да в чем проблема, с нами будете общаться, с другими ребятами из лагеря! С Древними, в конце концов.

– Прости, друг, но это неполноценная замена, – коротко произнес Иван. И отвернул голову к стене.

Я был совершенно убит его словами и хотел продолжить спор, найти доводы, но тут в дом спешно вошли Шакракумор с Энериром. Мальчик – на его лице все еще виднелись следы слез, единственный глазик покраснел – тут же бросился к кровати и приложил к своей груди сначала руку Ивана, потом – мою, затем и Шакракумор проделал то же самое. Ощущая себя донельзя смущенным, я спросил:

– Как там бедный Чак-Кунак?

– Сейчас будем его отмывать, – сообщил старый флэмм, отправляя в печь горшок с водой. – Ничего, к вечеру он забудет, что был на волосок от смерти.

Энерир выбежал из дома – наверняка утешать питомца.

– Ну а что соревнования, продолжились?

Шакракумор махнул рукой:

– Какое там! Все слишком взволнованны, молодые дракончики в шоке – у нас ведь крайне редко случаются подобные события. К сожалению, иногда на старости лет у драконов что-то переклинивает… Впрочем, – тут он засиял улыбкой, – хоть мы и торопились покинуть ярмарку, Чак-Кунаку успели присудить первое место. Он ведь наверняка выиграл бы, не случись такое. Теперь где-то через полгода, когда дракончик окрепнет, Энерир сможет выбрать в наставники, кого пожелает. Он уже перебирает кандидатуры: в основном на эту должность уходят самые именитые и опытные наездники.

Тут в приоткрытую дверь буквально ворвалась Тася, бросилась к дивану и упала на колени возле брата. Следом вошла Иола, закатила глаза:

– Я ж говорила, что он в порядке. Незачем было так переживать.

Правда, сама при этих словах исподтишка внимательно оглядывала Ивана. А он на нее не смотрел, сосредоточив все внимание на пшеничном затылке сестры. Это было непривычно – и, к моему отчаянию, подтверждало его слова о решении покинуть город.

Глава седьмая. Перевертыши

Мы до вечера оставались в доме Шакракумора, приняли участие в отмывании Чак-Кунака, поужинали, расставив стулья вокруг постели Ваньки, чтобы ему не было одиноко. Хозяин, конечно, уговаривал нас заночевать, обещал устроить спальные места в саду, но мы с Иолой хором отказались. Нам нужно было как можно скорее увидеть Великого Жреца и поговорить насчет ребят. И еще мы оба, не сговариваясь, волновались насчет результатов этого разговора – вот и не хотели тянуть время. Лучше было застать Тир-Убреля на рассвете, ведь каждое утро на него обрушивается масса новых хлопот, а к вечеру он, наверное, с ног валился.