Девочка, которая зажгла солнце

Брюнет набрал в грудь побольше воздуха, но слова застряли где-то глубоко в горле. Он уже заранее продумал каждый аргумент, прикинул возможные варианты ответов, расписал мысленно свой последующий шаг — и вот теперь не может произнести ни единого звука, так и замерев перед другом в неестественно-угрожающей позе.

Ты боишься, — услужливо подсказал «второй Джек» застывшему в ужасе двойнику. — Понимаешь, что поступаешь неправильно, но не желаешь бросать начатое, и вот, тебе уже нечем возразить. Забавно вышло, да? В его глазах ты всегда будешь выглядеть жалко.

Дауни сделал глубокий вдох и представил себя большим прозрачным чайником, удобно устроившимся между стеной и мисочками с пряниками и конфетами для чаепитий. Подумал о том, что женская рука ловкими движениями заливает внутрь него воду, а после небрежно щелкает выключатель, заставляя чайник медленно нагреваться.

«Люди отличаются от животных», — подумал Джек, глядя в глаза молчащему Роджеру. «Нам с детства твердят о том, что мы способны подавлять потребности, ставить цели и обладаем сознанием… Но это ли наше главное отличие? По-моему, кое о чем все же предусмотрительно умолчали».

Сосуд все громче пыхтит, передавая жидкости часть своей энергии; с трудом перегоняет водные пузыри, но поверхность колеблется только слегка. Нужно чуть больше времени, парень. Для начала важно как следует разогреться.

«Лиса может другую лису загрызть, если не поделила с ней кусок мяса или территорию — в этом сомнений нет, естественный отбор всегда считался нормой. Или же битва двух львов за звание вожака прайда. Словом, животные применяют силу, когда кто-то посягает на их собственность. А что же в это время происходит в человеческом мире?»

Наконец, чайник набирает мощь, и вода в нем неистово бурлит, пенится и бьется о толстые прозрачные стенки, подобно разбивающимся о скалистый берег волнам. Ее становится слишком много — вот-вот она достигнет низа крышки и вырвется наружу, потечет по деревянному столу на пол, промочив лежащие здесь же листы и мягкую обложку дорожного романа. Самое время звать хозяйку, не правда ли?

«Мы тоже боремся, тоже безжалостно перегрызаем глотки своим близким и совершенно незнакомым людям — всем, кто кажется нам «неправильным», чье поведение не соответствует нашему желанию. Та же самая лиса никогда не набросится на свою рыжую сестру за то, что на ней сегодня такая же яркая шубка, что у нее самой. А люди другие. Нашу природу составляют сплетни, ссоры, слухи, ненужная никому болтовня и какие-то прочие нелепости — и этот постоянный шум сводит с ума, заставляет нас уподобляться друг другу и стравливает, раззадоривает жаждущие зрелищ человеческие туши. Вот, чем люди отличаются от своих маленьких пушистых братьев. Мы гнием в собственном теле, а они всегда чисты, яростны и смертоносны».

Чайник в последний раз переваливает один водяной слой на другой, и бурление резко прекращается, вернее, становится чуть тише.

Готово, Джек. Можно пить чай, осталось достать чашки.

Дауни вышел из своего транса, все еще думая о лисах и почему-то вспомнив красную телефонную будку на картинках о Лондоне и Великобритании, а затем неловко пожал плечами и обошел друга сбоку, бросив ему в спину:

— Как я уже говорил, Фиш, мне пора. Рад был поболтать, но…

Он не договорил, потому как почувствовал резкий рывок назад и дернулся всем телом. Раздался хруст рвущегося ремня рюкзака, и вот парень снова оказался лицом к лицу с помрачневшим блондином. Не смог договорить и отойти на безопасное расстояние, а после уже почувствовать в себе обжигающую обиду и долго держать ее внутри, никому не показывая.

Фишер, видимо, этого не почувствовал, а потому настойчиво продолжил:

— Прости, Джек, но я не могу это так оставить. И дело не только в вас с Кэти, не в том, что мы стали общаться куда реже прежнего — хотя меня и это волнует не меньше. Нет, в другом проблема. Ты изменился.

Роджер сделал небольшую паузу, и это неловкое молчание мигом заполнил пронзительный, призывающий звук школьного звонка. Но Джек не кинулся прямо по коридору, чтобы успеть на свой несчастный урок, а так и остался стоять на месте, закрепив на стоящем напротив парне изучающий взгляд. Теперь ему не хотелось обратиться в позорное бегство — нужно было высказаться друг другу здесь и сейчас, не откладывая на завтра или любой другой день. Кажется, оба юноши почувствовали, что другого такого шанса может и не быть, а потому Фишер доверительно сказал: