Девочка, которая ждет

– До вечера сюда никто не придет, – прохныкал тот. – После вечерней мелодии появится охрана, чтобы проводить нас обратно во дворец. – И он с ужасом сжался в комок, поскольку Жрец напрягся и глубоко вздохнул при этих словах.

– Хорошо, будем считать, время есть, – кивнул Соболь. – Вы голодны? – и махнул рукой на каменный куб, заменяющий в камере стол, на котором стоял кувшин, несколько кружек, лежала половинка местного круглого хлеба фисташкового цвета, фрукты на блюде.

Я-то давно уже все это заметил и старался громко не сглатывать – есть хотелось зверски.

Мы с Иолой тут же отломили по куску хлеба и налили себе по кружке воды. Хлеб был вчерашний – сегодня охранники еще не успели доставить арестантам завтрак, – но все равно вкуснее любого пирожного на свете. Предложили и Жрецу, однако тот жестом отказался и начал рассказывать ту печальную историю, которую мы уже знали.

И все равно слушать было тяжело.

Мадам Софи с силой прижимала ладонь к губам, глаза блестели от слез. Соболь слушал очень внимательно, иногда вставлял краткий вопрос. Некоторые, как я догадался, были «на засыпку», но Жрец отвечал на них невозмутимо, не подавая виду, что догадался о проверке. После его рассказа на минуту в помещении повисла траурная тишина.

Потом Тир-Убрель добавил:

– Многое из случившегося пока что остается для меня загадкой. Но теперь у нас есть возможность кое-что прояснить. Этот, – он кивнул на притихшего биорда, – тоже был там.

Эрик Ильич развернулся к жалкой фигурке в углу и негромко спросил:

– Кто ты такой?

Кажется, вопрос поставил жалкое подобие биорда в тупик: он нервно завозился, косясь на пистолет в руках Жреца, и проныл:

– Я не знаю, господин.

– Не знаешь? Но хоть имя у тебя есть?

– Меня обычно называют Дижон.

– Ты родился здесь, в этом мире?

Биорд мелко затряс головой:

– Нет-нет!

– Где же?

– Не знаю.

– Как это?

– Мы жили на острове, вокруг была только вода, океан, – глотая слова, начал объяснять тот на своем ужасном наречии. – Там я родился, и остальные тоже. Потом нас привезли сюда.

Мадам Софи спросила взволнованным голосом:

– Кто еще был на острове? Другие Древние?

– Да, но мы так себя не называли, – потряс головой Дижон. – Иногда кого-то увозили с острова, и мы их больше не видели. Сестру мою увезли. А еще брата. Но его потом вернули.

– Увезли – кто?

– Люди, – с легким придыханием ответил биорд, будто говорил о богах.

– Люди? Такие, как мы? Атланты?

– Нет, об атлантах я только здесь в первый раз и услышал, – с простодушным видом сообщил бывший охранник. – Те были не такие сильные и быстрые. Но у них было оружие.

– И чем же вы занимались на том острове?

– Ну… просто жили… учились.

– Вот как? – оживился Соболь. – Чему именно? Каким наукам?

– Ну, быстро бегать, драться, пользоваться оружием, маскироваться, – принялся с заметным удовольствием перечислять Дижон. – Убивать быстро, убивать медленно, убивать…

– Довольно! – перебила мадам Софи. – Вы убивали себе подобных?

– Вообще-то, госпожа, это было запрещено. Но если нас становилось слишком много, то тогда нам разрешали убить некоторое количество. Или если кто-то нарушал правила. Или тех, кого возвращали назад. Вот и брата моего…

– Достаточно, – сказал Эрик Ильич. – Вернемся к этому позднее. В лагере все в порядке? Справились без нас?

И посмотрел на нас с Иолой. А мы поспешили отвести глаза. Нет, мы не справились.

Что-то дрогнуло в лице нашего директора, он тяжело перевел дыхание:

– Так, рассказывайте!

Я сразу решил, что возьму это на себя, с Иолы на сегодня и так хватит. Когда говоришь ровным голосом, просто перечисляешь факты – как-то легче рассказывать даже самые страшные вещи. И я был благодарен мадам Софи, что она сумела сдержаться, когда узнала про смерть Хонг. Я рассказал и про Женьку Карамыша, и про Альдонина, и про записку – все ведь могло иметь значение. Вкратце изложил события с того момента, как мы оказались в Черных Пещерах, и до этой самой минуты.

А потом замолчал, глядя себе под ноги.

Глава двадцатая Что мы знаем о метакорпах

Повисла бесконечная мучительная пауза. Мадам Софи беззвучно плакала, кусая губы. – Все? – спросил меня директор.

Я подавленно кивнул. А Соболь обратился к жене:

– Так ты думаешь, это были метакорпы?

Мы с Иолантой моментально навострили уши.

– В это трудно поверить, но все указывает именно на них, – едва сумела выговорить женщина.

– Ты уже рассказывала о них на уроках?

– Пока нет. Раньше это не имело особого смысла. Что можно рассказать о тех, о ком нет никаких достоверных сведений? В книге, которую прислал мне на день рождения Великий Жрец, – она легонько кивнула Тир-Убрелю, – им была посвящена целая глава, и я планировала поговорить об этих невероятных созданиях на первом же уроке в новом полугодии.

– Вы о чем вообще? – не стерпел я.

И вопреки традициям Иола не изничтожила меня взглядом.