Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ)

— Говорите, имплантов не ставили? — многозначительно усмехнулся хирург. — Думаете, умнее всех? Шрамы, тату, эти ваши бодимодификации… — последнее слово выдохнул с таким презрением, словно плюнул. — А нам потом вычищать вас!

Медсестра подошла к нему, присмотрелась.

— Какая странная штука. Инородное напишете?

— Ну уж нет! На гистологию отправь, как кисту. Пусть наш пациент бумажку с печатью получит в том, что врёт врачам!

— Что это? — не выдержав, соскочила я с кушетки.

Сестра охнула, врач заорал:

— Вы в своём уме?! Хотите, чтобы шов разошёлся? Кровотечение хотите?!

— Нет, я… — смутилась вдруг я. — Я… извините, не хотела резко, просто… Я хочу забрать эту… эту штуку!

Врач кинул пинцет с червяком в лоток, стянул перчатки.

— Да на здоровье! Можем вам даже ваших гнойных салфеток с собой наложить…

От его хамства мне было обидно до слёз, но я проглотила. В кармане, упакованная в пакет от перчаток и для пущей надёжности упрятанная в канцелярский файл, лежала эта хреновина. Касаться свёрточка было до жути неприятно, словно его содержимое не было только что вынуто из меня же, и в то же время, я не могла удержаться, чтобы не сжать его лишний раз в ладони.

Это мог сделать только Игнат! И только в тот раз, когда я потеряла сознание от эротической асфиксии, а очнулась уже с пластырем. Но как? Как?! Ни шрама, ни боли как таковой. Ну зуд, ну обычное для воспалённой царапины саднящее неудобство. Но чтобы пропихнуть вот такую здоровущую хрень бесследно — это как?!

Едва придя домой, я вытряхнула штуку в стеклянный стакан, осмотрела… На первый взгляд это был просто похожий на раскуроченного червя кусок плоти, и ничто не вызывало подозрений в его искусственном происхождении. А вот на просвет… Впрочем, я была не уверена в том, что вижу, и поэтому, превозмогая брезгливость, сначала залила штуку перекисью. Потом выложила на блюдце и взялась за кухонный ножичек для фруктов — осторожно соскребая фиброзные образования, надёжно затянувшие это нечто во вполне себе из живой плоти и крови кокон. И докопалась!

Действительно, когда я смотрела червя на просвет, внутри мне мерещилась цепочка шариков, похожих на бусины на нитке: побольше-поменьше, побольше-поменьше. Но я и представить не могла, что, лишённое наросшей на него фиброзной оболочки, это «побольше» на самом деле окажется не больше махонькой бисеринки, а «поменьше» и вовсе будет напоминать гниду волосяной вши. Кстати, сама основа, на которую низались эти шарики и была похожа именно тонкую до прозрачности, но очень прочную волосинку. Шарики же были на ощупь упруго-мягкими, и я была готова поклясться, что внутри «больших» темнеет ещё какая-то начинка, однако глаза подводили, не в силах рассмотреть такую мелочь.

Сидела на кухне, и так и эдак вертя штуковину в пальцах, и радовалась, что мне попался хамливый хирург, на дух не переносящий бодимодификации. Если бы не мои пёрышки, он, может, изначально относился бы ко мне более тактично, и не подозревал бы заранее во всякой ерунде, типа имплантов. Но паранойя — штука такая. Иногда полезная, как оказалось.

Ну и что же это у нас такое? В который раз поднесла находку прямо к лампе, силясь разглядеть какие-то подробности. В дверь позвонили. Уверенная, что это Роман по дороге с работы заехал узнать, как у меня дела, кинула штуковину обратно в стакан и убрала в шкаф.

Не глядя распахнула дверь… А это оказался вовсе не Роман!

Глава 36

…Слыхал, у Гордеева, говорят, крупные проблемы с конторой? Вообще все связи порвал, даже самые близкие. Он бессмертный что ли, этот Гордеев? Или совсем умом тронулся? Да его же зароют, не успеет и пару шагов сделать!

Мыслей и слухов было много и разных — об этом с самого начала неустанно заботился Дед. Это было самым первым и важным слоем предстоящей авантюры — распускать слухи, внедрять куда нужно и ненавязчиво, но с точностью нейрохирурга направлять мнения в нужное русло. Так, чтобы информация была, а от кого пришла — уже и не ясно.