Девочка, которую нельзя

— Я не могу! — обречённо обхватила я себя руками. — Мне кажется там появился Рагиф. Он раньше работал на отца, а потом, по его же заданию, отлавливал нас с мамой, когда мы сбежали. Ты даже не представляешь, какой он моральный урод! Он… — Защипало глаза, задрожал подбородок. Слова о том, что, возможно, именно он «помог» маме повеситься, застряли в горле. — Я не хочу с ним встречаться!

— Но ведь ты даже не уверена, что это он? А даже если и так — это всё равно призрак из прошлого! Твоего отца грохнули полтора года назад. Всё! Или ты до конца жизни собираешься шугаться его бывших шестёрок?

— Ты просто не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь! Если мы сейчас не вернёмся, у нас у всех будут крупные проблемы. Гораздо крупнее, чем какой-то там Рагиф, который, может, и не он вовсе!

Я ткнулась затылком в стену. Зажмурилась.

— Зачем ты вообще меня во всё это втянул? Почему было не нанять профессиональную шлюху?

— Может, затем, что это ты попросила меня о помощи, и я просто помог? И разве тебе хоть раз пришлось делать хоть что-то, что не прописано в твоём договоре? И разве ты сама не косячишь по нему, а я не закрываю на это глаза?

Встретились взглядами. Впервые с той проклятой сессии, эта тема вдруг всплыла снова. А значит, Гордеев всё помнит, всё учитывает и просто тасует карты как ему выгодно здесь и сейчас.

— Господи, Гордеев, — в отчаянии прошипела я ему в лицо, — как же я тебя ненавижу! Ты даже не представляешь!

— Твоё право, — хмуро поиграв желваками, кивнул он. — Но это не должно сказываться на работе.

Я рассмеялась, но тут же резко замолкла. Не щадя макияж, растёрла лицо ладонями.

— Чёрт с тобой, крокодил. Но это моя последняя смена, имей в виду.

Возле поворота к женскому туалету общей зоны, он сам вдруг остановил меня:

— Иди, приведи себя в порядок. Но не долго.

В первой комнате — там, где раковины и зеркала, никого не было, только душно пахло травкой. Я подтёрла нижние веки, припудрилась, подкрасила губы и ресницы. Постаралась успокоиться, но руки дрожали, и на глаза постоянно набегали слёзы — сколько их не промакивай. Я просто устала. Чертовски устала, но от мысли что уже завтра всё закончится не становилось легче. Только горько — ведь ему плевать. Ему реально плевать на меня! А ведь я, дура, до последнего верила тоненькому внутреннему голоску, который упрямо нашёптывал, что у Гордеева ко мне всё равно что-то есть…

Конечно есть. Пустота.

Завернула за угол к туалетным кабинкам и вздрогнула — там, разгоняя рукой приторный дымок, сидела на корточках девчонка. Одна их «наших» Увидев меня, она замерла на мгновенье и запоздало спрятала сигарету за спину. Но тут же расслабленно выругалась.

— Ладно, чего теперь. Просто не сдавай меня, окей? За это выгоняют.

— Даже если бы ты тут кололась — мне без разницы, — буркнула я, закрываясь в кабинке.

Но не успела даже толком спустить за собой воду, как девчонка бесцеремонно постучалась ко мне:

— Слушай, а ты ведь новенькая, да?

Я вышла и молча вернулась к зеркалам.

— Точно новенькая, — глядя на мою хмурую физиономию, подтвердила девчонка сама себе. — Тогда на. Тебе надо, вижу.

Я глянула на протянутую сигарету.

— Что это?

— Да так, баловство. Чисто для настроения, ну и чтобы не сдохнуть от стресса. Пара затяжек, и слон превращается в муху. Красота! При нашей профессии иногда прям необходимо, скоро сама поймёшь.

Я закрыла воду, стряхнула руки. «Слон превращается в муху» — звучало заманчиво.

— А давай!

Дым сначала остро загорчил, но в следующий миг словно обволок язык маслянистой, приторной плёнкой. Я закашлялась, тут же закружилась голова.

— Так ты вообще не куришь что ли? — сразу просекла девчонка. — Ну даёшь, подснежник, блин! Надо взатяг, а ты так, только зря травку переводишь.

Я попробовала снова, по правилам, но только вызвала новый приступ кашля и потоки слёз. Девчонка благодушно рассмеялась:

— Хватит на первый раз!

Забрала у меня окурок и, зажав его в красиво подкачанных гиалуроночкой губах, зарылась в свою серебристую, на длинной цепочке сумочку.

— На вот, — протянула мне нераскуренную самокрутку. — На досуге потренируешься. Бери, бери! Почти все наши через это проходят.

Маслянистая сладость переползала в гортань, висела приторной дымовой завесой в носу. Непривычное, забавное ощущение. А когда я увидела Гордеева, с умным видом протаптывающего дорожку возле женского туалета — меня вообще пробрало на ха-ха. Я хрюкнула, проглатывая смешок, и тут же, скорчив серьёзную мину, проплыла мимо него в сторону нашего зала. Но через пару десятков шагов обернулась — жутко захотелось вдруг убедиться, что он идёт следом — и наткнулась на его пристальный взгляд. Снова хрюкнула, сдерживая смешок… И оказалась вдруг грубо припечатанной к стене. Гордеев медленно повёл носом по моим губам.

— Во-о-оу, — покрываясь стадом обезумевших мурашек, выдохнула я. — Нарушаете трудовое соглашение, товарищ начальник?

— Ты охренела? — больно стиснув пальцами мою челюсть, прорычал он. — Ты, блядь, совсем охренела?!

Пауза. Близкий взгляд глаза в глаза, одно на двоих дыхание. И его бессильная злоба — как бальзам на мою измаявшуюся душу.