Девочка Красная Тапочка

– Интересный зигзаг, но и у меня не менее занимательная информация, – ответил Володя, выслушав мой рассказ, – я поговорил с врачом, которого Макс нашел для Елены. Доктор усомнился в ее диагнозе, сказал, что никогда не слышал о гениальном специалисте Игоре Михайловиче Галкине. Вениамин Олегович Волков – профессор, завкафедрой, завотделением, он много лет занимается теми, кто болен БАС, и до сих пор ни разу не встречал человека с ураганной формой. Наоборот, этот склероз развивается медленно. По мнению Волкова, то, что происходит с Леной, какая-то другая проблема. Но ставить диагноз на расстоянии, не видя женщину, он не может. Ему надо лично осмотреть Яковлеву, изучить результаты ее обследования. Как нам это устроить?

– Лена думает, что умирает, сейчас позвоню ей, объясню, что возможна ошибка, – обрадовалась я, – надеюсь, она ответит.

– Поинтересуйся, согласится ли она поговорить с Вениамином Олеговичем? – попросил Костин. – Привезу его во двор клиники, Лена выйдет якобы погулять…

– Яковлева ходить не может, – объяснила я, – падает, голова кружится.

Глава двадцать шестая

На следующий день в полдень мы сидели в кабинете Костина.

– Спасибо, что приехали, – поблагодарил Володя профессора Волкова.

– Рад вам помочь, – ответил Вениамин Олегович, – удивительно, что в клинике «Роза надежды» поделились с вами результатами анализов. Обычно такую информацию сообщают лишь больному.

Костин тихо кашлянул.

– Ну… вообще-то… мы…

– Никто нам ничего не сообщал, – включилась я в разговор, – в агентстве есть сотрудник, способный залезть в самые укромные углы и покопаться там.

Волков потер руки.

– Ваш личный хакер взломал базу данных медцентра.

– Взламывать там нечего, – фыркнул Никита, который тоже присутствовал при разговоре, – даже первоклассник легко попадет в регистратуру клиники.

Наш гость снова вступил в беседу:

– Я навел справки о заведении «Роза надежды». Там занимаются реабилитацией тех, кто перенес инвалидизирующие болезни нервной системы, опорно-двигательного аппарата, органов чувств, психические и поведенческие расстройства. Нельзя назвать центр лучшим в России, но у него положительная репутация, там работает команда врачей, специалистов ЛФК, логопедов, неврологов, есть бассейн, тренажерный зал, современная аппаратура. «Роза надежды» помогает восстановиться после операции. Прекрасные условия, одиночные палаты со всеми удобствами, еда как в ресторане, каждому та, которую прописали. Неплохое место, единственное, что не радует, – цена. Игорь Михайлович Галкин невролог-реабилитолог. Он занимается теми, кто перенес инсульт. К БАС доктор отношения не имеет. И надо понимать, что вылечить такого человека нельзя. Медицина пока не способна остановить процесс. Могу предположить, что в центре могли помочь тем, кому ошибочно поставили диагноз. Это возможно, хотя чаще происходит наоборот, диагноз «боковой амиотрофический склероз» человек слышит после того, как его безуспешно лечили от других каких-то недугов. БАС встречается редко, поэтому, если пациент испытывает проблемы с речью, врач думает об инсульте. Когда больной жалуется на нарушение памяти, перепады настроения, депрессию, ему прописывают антидепрессанты. Спазм мышц, боли в ногах? Это остеохондроз. Но все мной перечисленное – симптомы состояния, о котором знают лишь узкие специалисты. А нас из-за редкости этого заболевания мало. Кто поставил Яковлевой диагноз?

– Галкин, – ответила я, – у нас есть общая подруга Екатерина, она медсестра. Когда у Лены стали заплетаться ноги, Захарова посоветовала обратиться к Игорю Михайловичу, тот сразу поставил диагноз.

Брови Волкова встали домиком.

– Удивительная прозорливость. И глупость по поводу «ураганной формы» болезни.

– Елене с каждым днем делается хуже, – напомнила я, – поэтому мы и обратились к вам. Можете посмотреть больную?

Профессор кивнул:

– Родственники часто хотят знать второе мнение. И больной имеет на это право. Маловероятно, что лечащий врач и заведующий отделением расстелют ковровую дорожку и вручат варягу букет цветов. Но открыто и громко протестовать не станут. БАС имеет разные формы. Необходимо сделать МРТ, люмбальную пункцию, применить нейрофизиологические методы диагностики, генетический анализ. Елена побывала везде. Так?

– Мне она говорила только про МРТ, – встрепенулась я.

Вениамин Олегович надел очки и взял телефон.

– В истории болезни указано: десятого числа пункция и анализ.

– Нет, – удивилась я, – десятое июля – особая дата для нашей семьи. Муж подарил мне деньги, мы с Леной поехали в аутлет в Подмосковье, бродили там с одиннадцати утра до трех, пообедали в местном ресторане. И потом до закрытия ходили по лавкам.

Волков поджал губы.